Читать «Большая Игра против России: Азиатский синдром» онлайн - страница 253

Но как в столь пустынном регионе, часть которого расположена на высоте свыше 20 000 футов над уровнем моря, вовремя узнать, что началось вторжение российских войск? Кроме туземных торговцев или путешественников из Коканда, сообщающих об очевидных военных приготовлениях в тех краях, англичане вряд ли получат предупреждение, пока захватчик не приблизится вплотную. Одно из предложенных Форсайтом решений состояло в том, чтобы направить в Гилгит британского резидента. Англичанин, действуя под надежным прикрытием, будет собирать сведения из областей, «которые в настоящее время являются для нас нераскрытой книгой». Это можно сделать, сформировав регулярную сеть оплачиваемых туземных шпионов, как уже делалось в областях, где было слишком опасно или политически неблагоразумно рисковать европейцам. Его рекомендации были приняты, хотя не раньше, чем дальнейшая разведка перевалов Бархил и Ишхаман, осуществленная одним из отрядов Гордона, не только подтвердила первоначальные выводы, но и сообщила, что в летние месяцы там по всему маршруту для армии вторжения найдется вполне достаточно пастбищ.

Эти неприятные открытия побуждали Калькутту поощрить связанного с Британией соглашением махараджу Кашмира расширить политическое влияние на фактически контролируемые им северные территории, включая Читрал и Ясин, и таким образом позволить ему установить определенный контроль над перевалами Бархил и Ишхаман. Если бы понадобилось завоевать их по-настоящему, Британия готова была оказать ему материальную поддержку. В Калькутте и других местах были сомневающиеся в разумности подобного решения, сомнения опирались на неподтвержденные слухи, что правитель Кашмира тайно принимал российских агентов. Если бы это оказалось правдой, экспансия на север могла бы просто обернуться приходом русских ближе к границам Индии. Не ставя впрямую вопрос о лояльности махараджи, сэр Дуглас Форсайт предупредил вице-короля, что Британия серьезно рискует утратить доверие именно тех государств, которые она считает союзниками против российской экспансии. Во всех концах Центральной Азии, писал он, только и говорят, что «мощь России возрастает и будет расти и впредь, Британия ее боится и не станет выступать против ее экспансии или помогать тем, кто стремится избежать оккупации». В результате, продолжал он, некоторые правители начинают задаваться вопросом, а не пора ли переориентироваться на тех, кого в Азии признают «растущей мощью».

Точно так же, как Калькутту встревожило присутствие у памирских перевалов российских гарнизонов, Санкт-Петербург беспокоила военная и политическая активность Британии в тех областях, которые русские теперь считали входящими в их собственную сферу влияния. Это достаточно невинно началось с якобы независимых путешественников Шоу и Хейуорда, но затем между Индией и Кашгарией одна за другой засновали английские дипломатические миссии. Они подрывали успехи России при дворе Якуб Бека, а английские военные инспекторы энергично картографировали памирские перевалы. Что задумали Лондон и Калькутта? Взаимное недоверие усилилось, отношения между Британией и Россией продолжали ухудшаться, и становилось ясным, что Афганистан оставался в фокусе Большой Игры, а Хайбер и Болан — наиболее вероятными маршрутами для армии вторжения, но возможностей выбора у российских генералов, если у них действительно были такие намерения, стало гораздо больше, чем думали раньше. Имперская шахматная доска значительно расширилась, и игра на ней становилась все напряженнее.