Читать «Александр III - богатырь на русском троне» онлайн - страница 4

История такова. После тяжелых родов супруги Павла I, великой княгини Марии Федоровны, муж, увлеченный Нелидовой, воспользовался нездоровьем жены как предлогом и прервал с ней супружеские отношения. Пожаловавшись императрице Екатерине, цесаревна получила неожиданный совет: отплатить неверному той же монетой. Как пишет И. Чижова, Мария Федоровна, сначала найдя утешение у Муханова, затем «увлеклась 23-летним красавцем гоф-фурьером Данилой Бабкиным, значительно моложе ее. Она явно шла по стопам своей свекрови. В 1795 году цесаревна родила от любимого человека дочь Анну, а через год сына Николая, детей, очень похожих друг на друга и как две капли воды похожих на Бабкина, но, естественно, ничуть не похожих на Павла, а также на своих старших братьев и сестер».

Недаром Павел писал своему другу Ф. В. Ростопчину, что «Александр и Константин — мои кровные дети. Прочие же?… Бог весть!… Мудрено, покончив с женщиной все общее в жизни, иметь от нее детей. В горячности моей я начертал манифест “О признании сына моего Николая незаконным”, но Безбородко умолил меня не оглашать его. Но все же Николая я мыслю отправить в Вюртемберг, к дядям, с глаз долой: гоф-фурьерский ублюдок не должен быть в роли русского великого князя…»

Имея за плечами такое наследие, Николай отнюдь не считал, что незаконнорожденность — каинова печать. Он не только не ужаснулся сомнительному происхождению принцессы, но почувствовал к ней симпатию как к товарищу по несчастью и всегда выказывал невестке свое особое расположение.

Уроженка Южной Германии, принцесса со всей ответственностью отнеслась к переезду в огромную северную страну, которая должна была стать ее новой родиной. Когда она въезжала в Россию, у охраны были наготове ружья, чтобы отстреливаться от волков; в ридикюле у девушки лежала меховая маска, чтоб не обморозить лицо, в сундуках — русские платья, в одно из которых она намерена была переодеться, въехав в русскую столицу. Принцесса готова была научиться любить щи и кашу, а в снежные зимы поверх одеяла класть не плюмо (покрывало на пуху), а по русскому обычаю — теплый салоп.

Венчалась Мария Александровна в белом шелковом сарафане, на голове сиял драгоценными камнями русский кокошник.

Зимними ночами хрупкая дармштадтская принцесса любила кататься в карете в одном только домашнем платье, а вернувшись, залпом выпивала большой стакан ледяной сельтерской воды и принимала холодный душ в шкафу.

Мужа обожала до самоотречения. Если он с утра уезжал в Государственный совет и возвращался только вечером — обедать, она даже не завтракала без него и целый день ходила голодная. Ее лицо преображалось, когда раздавалось цоканье когтей по паркету: это впереди императора бежали две собаки — рыжая и черная… Не от этой ли любви ее желание быть близкой, русской, своей?

С тех пор как 5 декабря 1840 года перешла в православие, она «не только приняла внешнюю форму, но старалась вникнуть в правоту этой веры и постигнуть смысл слов, которые она читала всенародно перед дверьми церкви, в лоно которой она должна была вступить».