Читать «На пути в Итаку» онлайн - страница 37

Для туриста Медина в Сусе начинается площадью перед старой мечетью и Рибат (крепостью), по краям площади — сувенирные лавки и уличные кофейни. Отсюда туристы вступают в лабиринты узких улочек восточного рынка. Рынка бесконечного — для того чтобы обойти Медину снаружи, вдоль крепостной стены, я потратил не больше часа, по самой же Медине, по улочкам ее, я бродил три недели и чуть ли ни в каждый свой приход обнаруживал нехоженые места.

Базар (тоже арабское слово) — улочки-щели, завешенные, заваленные товаром: платки, ковры, футболки, керамика, кальяны, джинсы, сверкающая всеми цветами бижутерия, серебро и золото в витринах, корзины, клетки для птиц, лампы, похожие на огромные елочные игрушки, и т. д. и т. д.; снейдерсовской мощи натюрморты из моркови, спаржи, помидоров, лука, свежей рыбы и живых кур в клетках; неподъемными слоновьими тумбами мошки с крупами, зерном, горохом, чечевицей и пряными специями — описывать восточный базар, думаю, не нужно, каждый видел его многократно на экране, я же могу здесь только засвидетельствовать, что избыточная красочность этого зрелища отнюдь не плод изощренности кинооператоров. Все так и есть.

Проплутав часа два по улицам Медины, перенасытив глаз, ухо, обоняние, вы вернетесь на площадь, с которой начинали обход, и, расположившись под тентом уличного кафе напротив мечети и заказав себе местный кофе

(грубоватый необычный вкус которого сразу как бы разочаровывает, но послевкусие первых же двух глотков вызывает непроизвольное желание глотнуть холодной чистой воды, чтобы чуть разбавить плотность и остроту этого аромата, и вы машете официанту: «Плиз, аква колд. Вотэ!» — и ваш непроизвольный жест убеждает вас, что кофе великолепен и что восточный кофейный ритуал — кофе вперемежку с холодной водой, о котором написано в художественной литературе, для вас уже не жест эпигона, а обретенный именно здесь навык, то есть вы действительно на востоке, в средиземноморской Африке);

заказав себе этот кофе, вы, уже как бы со стороны, будете наблюдать народ, текущий через площадь по краю, держась зубчатой тени под стеной мечети и оставляя пустынной прокаленную солнцем мостовую площади. И сидя за столиком в тени, уже расслабившись, вы, как грибник, на выходе из леса сортирующий добычу, начнете свой первый разбор впечатлений.

Что касается меня, то в переживании самых первых впечатлений от Медины я почувствовал какую-то обескураживающую вяловатость: да, действительно, выразительно, но уж очень похоже на то, про что уже читал, от чего возбуждался, глядя на телеэкран. Даже слишком похоже. Вот если бы все это — разом, внезапно, то, может, и пережил бы некое ошеломление, а тут обнаруживаешь себя сопоставляющим увиденное с привезенной из дома картинкой в голове. Не более того… А может, думал я, все потому, что позавчера еще сидел в своей московской конторе, торопясь доделать текущее и наработать впрок, чтобы выгородить себе эти три недели отпуска, и потому на Тунис я пока еще смотрю оттуда, сквозь окно перед моим рабочим столом, заваленным книгами и чужими рукописями, и еще не вполне верю в себя, сидящего в кафе на площади Медины, и оттого вынужден подстегивать себя определениями: африканское, исламское, тунисское, средиземноморское…