Читать «Без права на покой (Рассказы о милиции)» онлайн - страница 24

Тут Курасов впадал в глубокое заблуждение, свой­ственное для всех без исключения преступников. Заключа­ется их заблуждение в том, что, с одной стороны, они чрезмерно преувеличивают свои умственные способности и физические возможности, с другой — значительно недооценивают эти качества у работников милиции. Почему? Видимо, в немалой степени потому, что иным преступни­кам какое-то время действительно удается оставаться безнаказанными за свои злодеяния. Но только какое- то. Рано или поздно возмездие непременно наступает. Это ведь как гнойный нарыв, как злокачественная опухоль. До поры до времени их можно не замечать, можно даже терпеть, но затем следует хирургическое вмешательство.

Так вот, о рыси. Спору нет, зверь сильный, коварный, жестокий. Тем не менее и она попадает на мушку опытного охотника, и с рыси сдирают шкуру... То же самое примерно происходило и с Курасовым. Несмотря на всю его воровскую изобретательность, предусмотрительность, профессиональность, он снова и снова оказывался на скамье подсудимых. Читатель, очевидно, помнит, что после неудавшегося ограбления квартиры в Калинине и последо­вавшего затем наказания Курасов очутился на воле в пятьдесят шестом году. А спустя несколько месяцев народным судом третьего участка города Воркуты снова был приговорен к пяти годам. Освободился в январе шестидесятого. Утихомирился? Нет. Прошло семь лет — предстал перед народным судом Кинельского района Куйбышевской области. Мера наказания — четыре года лишения свободы.

Тогда, в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом, ему исполнилось сорок лет.

5

Очередной выход Курасова на свободу состоялся в семьдесят первом году. То был первый случай, когда срок наказания отбыл он полностью. Не скостили, как делалось раньше по разным причинам, не то что год или хотя бы месяц, не скостили ни единого дня. Пришлось крепко и надолго задуматься: как быть дальше? А что если снова попадешься с поличным, получишь на полную катушку и будешь снова отбывать срок от начала и до конца? Тогда ведь можно остаться на бобах, ибо — чего уж там хитрить перед собой — большая часть жизни осталась позади, под уклон покатилась жизнь-то. Вон и виски запорошило, и под глазами мешки, и вокруг подбородка дряблые складки — бриться приходится с опаской. Тогда что же, поставить на неосуществленной мечте крест, поднять руки, мол, пардон, не по зубам она мне, сдаюсь? Черта с два! Еще не все потеряно, еще руки-ноги целы, голова на плечах, а кого потрошить, кхе-хе-хе, всегда найдется. Иное дело, действовать наверняка, ни в коем случае больше не рисковать, только наверняка!

Подготовку Курасов начал не спеша, издалека. Прежде всего обзавелся семьей. Не потому, что надоело быть холостяком, довольствоваться случайными «марухами», а чтобы иметь в глазах окружающих людей определенный вес, солидность. Подругу жизни выбрал в годах, со взрослой дочерью. Правда, на лицо Лизавета не удалась, фигурой тоже не очень вышла, и водился за нею грешок — была не дура выпить. Зато характер имела что надо! Ворчала лишь для виду, по пустякам — в серьезном деле язык держала за зубами намертво. Деньги любила, счет им знала, как они попадают к ее ново­му мужу, не допытывалась, потому что руководствовалась железным правилом: деньги не пахнут. Не менее, а, может быть, особенно важно было еще то, что у Лизаветы имелся в Куйбышеве собственный дом. Так что Курасову, который после каждого выхода на свободу менял место жительства, ломать на сей раз голову, куда податься, не пришлось. Одновременно отпали и связанные с пропиской хлопоты. Верно, жила Лизавета на окраине старого города — деревянной, одноэтажной. Но это-то и хорошо. В каком-нибудь кирпичном или панельном небоскребе лишь на одной лестничной площадке за день тебя ощупают сотни глаз. А дом Лизаветы обнесен высоченным забором, доски подогнаны — ни щелочки, вдоль калитки к ворот бегает не привязанный и охрипший от лая голодный Джульбарс, так что чем бы ты ни занимался, не догадается ни одна душа.