Читать «Индия: беспредельная мудрость» онлайн - страница 76
Маргарита Федоровна Альбедиль
Варуна, потесненный Индрой с первых ролей, славится в гимнах прежде всего как вседержитель мирового закона круговращения вселенной, называемого «рита». Закон этот – норма всего, что есть истинного в мире; этим законом все приводится в движение в космосе и в жизни человека. В образе Варуны исследователи обычно видят божество неба, хотя его принадлежность к небесной сфере далеко не всегда очевидна.
Гораздо более прозрачна небесная природа другого божества, Дьяуса-питара, «Неба-отца», имеющего отчетливые индоевропейские параллели в образах греческого Зевса-отца («патер») и латинского Юпитера. Но индийский Дьяус в отличие от своих «собратьев» главенствующей роли в ведийском пантеоне не играл, так как время его былого величия, видимо, миновало еще в период индоевропейского единства далеких арийских предков. К нему обращено всего лишь несколько гимнов, в которых он упоминается неизменно в паре с Притхиви, богиней земли. До начала творения они были слиты воедино; бог-творец разъединил их и поместил между ними воздушное пространство, создав таким образом три необходимых «этажа» мироздания. Эта обычная космогоническая схема является общей и для других мифологий. В послеведийский период Дьяус превратился в типичного «отдыхающего» бога и его культ практически угас.
В небесной сфере обитают и солнечные божества, связанные с разными проявлениями солнечного света: Савитар – «Побудитель», Сурья – Солнце, Пушан, олицетворяющий солнце в его путеводительном аспекте, Ушас – богиня зари, Ашвины – «Всадники» и т. д.
Среди богов другой, земной, сферы самым значительным был Агни, бог Огня. По количеству посвященных ему в «Ригведе» гимнов он занимает второе место после Индры; почти каждая из ее 10 книг начинается с восхваления Агни. Но его облик расплывчат и слабо антропоморфизирован. По большей части гимны обращены к жертвенному огню – божественному жрецу, который должен вознести жертву богам, и потому его называют «Пожирателем жертвы», а также «Принадлежащим всем людям». Действительно, огонь постоянно связан с жизнью каждого человека. Это прежде всего – огонь домашнего очага, и потому одно из имен бога – «Хозяин дома». Ритуальный же огонь отмечает все самые важные, ответственные моменты в жизни людей, так называемые ритуалы перехода: молитвы ему возносят и при рождении ребенка, и при других семейных событиях; он связан со свадебным и с похоронными обрядами; он защищает от злонамеренных сил, и он же исцеляет.
Илл. 31. Летящий Индра. Деталь композиции «Летящий Индра с апсарами». Роспись вихары в Аджанте, VI–VII вв.
Третье место по популярности после Индры и Агни занимает другое божество земной сферы – Сома, обожествленный ритуальный напиток наркотического действия. Получаемый людьми напиток – копия небесного прототипа; его принес с небес на землю орел Индры. Как в ритуале Агни и Сома присутствуют вместе, так и в гимнах их имена часто соседствуют, образуя одну из божественных пар.
Именно с этими тремя сферами – небесной, земной и воздушной – соотносят мифические образы богов поздние комментаторы. В самой же «Ригведе», как и в других ведах, эти образы далеко не всегда явно и безусловно относятся к одной из трех сфер, да и сами образы не всегда выявлены четко, как не всегда ощутима и их природная основа, и их общее число. Приводят разные цифры: от 33 до 3000 и даже более.
Как бы мы ни интерпретировали мифорелигиозное, или, как его часто называют, мифопоэтическое, сознание ариев ведийской эпохи, в божествах которых видят чаще всего олицетворения природных феноменов, создается впечатление, что количеством богов и прочих мифических персонажей, как, впрочем, и их характеристиками, озабочены главным образом западные исследователи. Для самих же индийцев важнее, видимо, другое: соотнесенность богов и людей с тем, что М. Элиаде назвал идеей «вечного возвращения» – краеугольной в индийской мифологии и метафизике.
Суть ее в следующем. Все, что обретает жизнь при творении, становлении космоса, все эти обособленные сущности, будь то бог, человек или растение, тяготеют к бесконечному умножению и размножению, повторяя при этом в настоящем изначальные мифические архетипы, имевшие место «во время оно», когда создавался мир, в котором происходит это круговращение жизней и смертей разных существ. Вот почему мир ведийских ариев ориентирован на космос, на порядок, и жизнь каждого человека была сопряжена прежде всего с ним посредством всемогущего закона – риты. По логике древних ариев, для того, чтобы понять, как действует этот закон и как устроен мир, нужно знать миф о его творении, то есть прежде всего об Индре и Вритре. По замечанию Ф.Б.Я. Кейпера, этот миф, бесспорно, имеет ключевое значение, так как «всякий важный момент в жизни рассматривался как повторение этого изначального процесса». Вот почему этот миф относится к числу основных и бесконечно повторяется на протяжении всего собрания «Ригведы», производя впечатление монотонности на западного читателя, находящегося совсем в другой историко-культурной ситуации.
Миф об убийстве Вритры Индрой – не единственный космогонический миф в «Ригведе». В поздней, 10-й ее книге мифы подобного рода собраны воедино; в ней приведены разные космогонические гимны, в которых задаются вопросы о начале мира, о «точке опоры», о том, из какого леса и дерева «вытесали небо и землю», что находилось по ту сторону «богов и демонов» и что же было тем первым зародышем, в котором содержалось все живое. В одном из гимнов предполагается, что весь многообразный мир возник из тела первочеловека Пуруши, которого боги принесли в жертву, расчленив его, или космическое жертвоприношение изображается как тканье по утку, натянутому на колышки небес. В качестве общего космического принципа рассматривается и Речь, которая «расходится по всем существам». Но, пожалуй, вершиной всей этой мистической космологии является версия о рождении сущего, сат, из несущего, асат. Гимн, содержащий ее, начинается такими словами: