Читать «Схватка с Оборотнем» онлайн - страница 53
Андрей Яковлевич Свердлов
— Мандрыка, — ответил арестованный, — а кличут Григорием Тарасовичем.
— Что-то вы путаете, гражданин Кущенко, — сказал ему следователь.
В лице арестованного не дрогнул ни один мускул:
— Таких не знаю.
— Знаете, — настаивал следователь. — Кущенко Назар Григорьевич, командир куреня оуновской или, как вы ее тогда называли, Украинской повстанческой армии. Так?
— Нема таких знакомых у мене, — сказал арестованный, — ничего такого я не знаю.
Очная ставка с уполномоченным «Заготзерна» тоже не произвела впечатления на кузнеца.
— Та шо вин плете? — выслушав взволнованный рассказ свидетеля, пробурчал кузнец. — Брешет як собака.
— А это что? — подскакивая к нему вплотную, закричал уполномоченный; он пальцем указал на обнаженное волосатое запястье, где выделялся рваный шрам.
Мандрыка вскочил, маленькие его глазки налились кровью, он схватил уполномоченного, но следователь крикнул: «Сесть!» — и кузнец успокоился.
— То у мене сызмальства, — пояснил он следователю, закатывая рукав.
— Подлец! — крикнул уполномоченный «Заготзерна». — Это не сызмальства у тебя, а с сорок седьмого года, когда дружка моего Кольку Анисимова пытал… Ну, теперь за все ответишь, гадина!
Кузнец, не шевелясь, смотрел перед собой.
— Отказываетесь что-либо сообщить, Кущенко? — спросил его следователь.
— Я — Мандрыка.
— Признаете верным сообщение этого товарища?
— Брехня.
— Тогда еще посидите, подумайте.
Он сидел в камере и вспоминал. В конце сорок четвертого года он ушел из Львова и в небольшой деревеньке был встречен полковым атаманом Бакланом.
«Прийшов? — спросил тот. — Добре. Будешь у нас куренным. Як дела у городу?»
«Червонные наводят порядки».
«Ось мы им тут поднаведем порядки!»
В тот день они напали на польское село. Поляки были вооружены и защищались. Он, взяв с собой канистру с бензином, прополз в темноте под пулями до крайней хаты, плеснул бензин и поджег. Хаты загорались одна за другой. Отпор поляков сразу ослабел. Ворвавшиеся в село бандеровцы расстреливали мечущихся у горящих домов людей. К утру добили последних.
На следующую ночь подстерегли обоз с ранеными красноармейцами, и всех до одного перекололи штыками, а офицерам на груди вырезали звезды…
Так начиналась его лесная жизнь. О ней он мог еще многое вспомнить, но не хотел. Он знал, что в Сибири, на Кубани, на Севере живут его бывшие товарищи. Почему попался он один? За что их милует бог? И ярость ударила ему в голову. Всю ночь она бушевала в нем и не давала уснуть. А утром на допросе он допустил первую ошибку.
— Меня узяли-то гарно. Трепать языком я не буду, только дюже обидно мене, шо я тут гнить буду, в цей каменной коробке, а другие на свободе.
— Кто, например? — спросил следователь.
— А ось Петро Коцура, — сказал он, — вин под Иркутском в селе счетоводом. А який вин счетовод, колы по чину вин мени равный.
Счетовода колхоза «Путь к коммунизму» Алексея Семеновича Борисенко взяли утром у правления колхоза.
— Петр Коцура? — спросили его.
Он вздрогнул, потом пришел в себя, махнул рукой:
— Так даже лучше. Пятнадцать лет вас ждал.
Он сразу дал полные и обстоятельные показания. Думали, что и Кущенко начнет говорить после того, как выдал Коцуру, но, вопреки логике, кузнец опять замолчал, и допросы не давали результатов. Между тем Коцура сообщил все: