Читать «Схватка с Оборотнем» онлайн - страница 153

— О нем известно, — прервал его Миронов. — Как и куда вы делись во время наступления украинских фронтов, когда был освобожден Львов?

— Я уже давно предвидел, какой оборот примут события. Летом сорок четвертого года, услышав о высадке союзников в Нормандии, я попросил отпуск. Мне его не дали. Тогда попросил вернуться во власовскую армию. Мне разрешили. К этому времени власовская армия стала распадаться, — Соколов сделал паузу. — В штабе армии я почувствовал, что со мной собираются расправиться. И я немедленно уехал в Берлин. Там я добился назначения в военные части, действовавшие в Северной Италии. Выехал туда. У меня уже давно созрела мысль о переходе к союзникам. И тут как раз войска союзников прорвали фронт. Немецкие части спешно уходили, а я остался у своей хозяйки, приветливой женщины, которая сочувствовала русским. Когда появились союзники, я дождался первого английского офицера и попросил его проводить меня к людям из разведки. Так я оказался у англичан…

Соколов замолчал, потом спросил:

— Нельзя ли сделать перерыв? Я очень устал.

— Хорошо, — согласился Миронов, — перерыв.

Вечером свои показания Соколов начал с того, что сознался в своей шпионской деятельности и назвал разведку, на которую он работал. После этого он рассказал, как был осуществлен его переход через границу и каким образом он устроился в Крайске.

— Еще с давних пор, во время разъездов по лагерям, — рассказывал он, — я хранил у себя документы и биографию капитана Дорохова. Это был храбрый человек, он попал в плен в конце войны, не предал своей воинской чести, но, к сожалению, перед смертью рассказал о себе соседу по нарам. Сосед был агентом гестапо. Через него я получил все сведения о Дорохове. И вот в сорок шестом году в качестве Дорохова я был послан в один из лагерей перемещенных лиц, а затем перешел советскую границу. С этого времени и началась моя акклиматизация в России. Спустя четыре года я написал письмо в Москву на адрес Викентьева и был им встречен. Викентьев пенсионер, он получал письма и относил их по известному ему адресу. Викентьев помог мне встретиться с одним человеком из разведки и с его помощью в пятьдесят втором году я ушел за рубеж. Я закончил курсы при разведшколе и стажировался в разных странах. Потом был направлен в Советский Союз под прежней фамилией — Дорохов. Я немного поездил по стране и наконец осел в Крайске — в этом городе следовало наладить работу. Я взялся за поиски своих прежних кадров, которые завербовал еще и спецлагере под Львовом, — Ярцева, Нахабина, Спиридонова и Пивнева. Этот лагерь мы ликвидировали. Поэтому люди, завербованные мною для спецшколы абвера, могли остаться даже под собственными фамилиями, им всем после вашего наступления был организован побег. Я начал розыски. Сначала я выяснил, где Спиридонов, и связался с ним. Затем нашел Пивнева-Зыбина. Ярцев был в Крайске, но его не внушающий доверия вид и уголовное прошлое меня настораживали. Но я все-таки решил привлечь и его. Затем я женился. Жена очень любила меня и ревновала. Ее пристальное внимание осложняло мне работу. Однако все шло хорошо, и мне не хватало только рации. Сведения у меня уже были. У жены оказались значительные связи, ее знал председатель облисполкома, бывший партизан. С его помощью я устроился в плановую комиссию при облисполкоме. Раскрывались неплохие перспективы. Во время поездки в пригородный совхоз, где планировали начать постройку крупного завода по производству удобрений, я встретил человека, который меня сразу узнал, — Рогачева. Я был уверен, что Рогачев расстрелян. Каким образом он оказался в живых, до сих пор не могу понять. В городе, в подполье которого он работал, его считали провокатором. Этому верили и партизаны. Поэтому я был убежден, что он пойдет ко мне на службу. Другого выхода у него просто не было. Однако он отказался. Я приказал ликвидировать его… И вот через двадцать почти лет встретил. Я не знал, что делать. Но медлить было нельзя. Я приказал Ярцеву убрать его.