Читать «Четверо с базарной площади» онлайн - страница 48

Фат сказал общее «здравствуйте».

— Ты что же это! — набросился на Генку Толячий. — Мы ждем-ждем, а он как сквозь землю!

— А что ждать… — сманеврировал Генка, не зная, куда клонится разговор.

— В одиннадцать часов на сцену выходить, Павел Петрович с ног сбился, наверно, а ты сидишь!

— Не пускают… Что я… — буркнул Генка.

— На какую сцену? — спросила от плиты мать.

— А на горкомовскую! — не моргнув глазом, ответил Толячий. — Сегодня ж слет! Дом пионеров пьесу ставит, а мы должны играть!

Хорошо жилось этому баловню судьбы: если бы даже Толячий стал врать напропалую, что земля не круглая, а похожа на блин и держится на трех слонах, — ему бы все равно поверили. Такой уж авторитет у отличников.

— Ой! Возьмите меня! — сказала Катя.

— Почему молчал? — сурово спросил отец.

Ну, конечно. Если для школы, для Дома пионеров, так хоть на край света… А по другим делам — ни шагу.

— Что говорить… — ответил Генка. — Сказали: сиди…

— Больно уж ты послушный, когда не надо… — проворчал отец. — Собирайся. И когда нужно — значит, нужно: никто тебе ничего не скажет.

Мать полезла в сундук за Генкиной парадной одеждой, а Толячий принялся рассуждать с отцом о каких-то делах… Уж этого у него не отнимешь — умел Толячий говорить со взрослыми.

Генка надел белую рубашку и галстук.

Фат равнодушно глядел то в окно, то на какой-нибудь случайный предмет, словно бы он, Фат, здесь ни при чем, и все это мало его касается.

Операция по спасению Сливы прошла еще легче, так как «артисты» явились к нему втроем.

За монастырскими воротами Фат сказал Толячему:

— Ну, выступай иди, а мы — сюда, — кивнул он в сторону толкучки.

— Почему сюда? — запротестовал Толячий. — Я же Сливиному отцу сказал честное слово, что выступать будем!

— Зачем говорил?

— Так вы же не предупредили! — уперся Толячий. И стал доказывать, что если бы знал заранее, как обернется дело, то хоть про себя добавил бы «НЕ честное слово», а теперь выходит, что один он болтун.

— А долго это?.. — спросил Генка, который, в общем-то, был не против того, чтобы появиться на городском слете, где «заседали» Тося и Лия.

— Да!.. — глубокомысленно подхватил Слива, чье горло уже перестало болеть, а ревность ко всем на земле отличникам сохранилась. Если бы Сливе предоставили право избирать единолично — он выглядывал бы из-под челки на всех «активах», «слетах» и «совещаниях».

— В двенадцать освободимся уже! — обрадовался Толячий. — Раз-два — и все! Павел Петрович правда ждет! То бы я других нашел — я обещал ему, а то времени сколько потеряли!

Кроме желания Генкой и Сливой руководило еще то, что родители узнают про их отсутствие на горкомовской сцене. Как им удавалось это — непонятно, но они всегда и все узнавали.

— А что мы будем играть? — неожиданно спросил Фат. — Ведь мы не готовились… — То ли мужественный Фат понял Генку и Сливу, то ли был сам не против явиться перед городскими активистами на высокой сцене горкома, в зале, где происходили самые важные и самые торжественные собрания.

Толячий быстренько доказал, что роли у них самые лучшие — играть им предстояло хулиганов, что Павел Петрович обучит их этому как «дважды два»… И разведчики побрели за ним к Дому пионеров, предварительно известив Толячего, что если не освободятся к двенадцати — пускай пеняет на себя. В двенадцать часов на толкучке бывало самое оживление, поэтому, отдавая дань ответственности перед родителями, тройка разведчиков по существу ничего не теряла.