Читать «Такая долгая полярная ночь.» онлайн - страница 5

Печать усиленно оболванивала людей, назойливо внедряя в сознание образ мудрого отца народов, продолжателя дела Ленина.

Все эти сомнения, вся сумма кричащих противоречий вначале смутно и неоформленно роились в моей голове, и прошло немало времени и встреч с умными людьми в лагерях Колымы и Чукотки, прежде чем все приобрело ясность.

Но я уклонился от воспоминаний о своей армейской жизни на речке Будунде. Тяготило и оскорбляло мое человеческое достоинство хамство, грубость и невежество как младших командиров, так и лейтенантов и капитанов. Один эпизод. Мы, «эти с высшим», несколько ленинградцев и горьковчан, чистим картофель на кухне. Разумеется, не все из нас получили в семье хозяйственные навыки, не все овладели «искусством» чистки картофеля. Я получил такое воспитание, что это умел, умел пилить дрова, колоть их, носить воду, пришивать пуговицы и штопать носки. А некоторые из нас такой подготовки не имели, и, конечно, чистили картофель весьма неумело. Входит начальник ПФС (продовольственно-фуражного снабжения). Сей капитан обозревает нас, чистильщиков картофеля, критическим взглядом и глубокомысленно с достаточной резкостью в голосе произносит: «И чему это вас в институтах учили!» И черт меня дернул. Я становлюсь по стойке смирно, «ем его глазами» и выпаливаю: «Так точно, товарищ капитан, в учебную программу институтов не входит обучение чистке картофеля!» В ответ злобный взгляд, поворот налево кругом, ушел. Хлопнула дверь. Все дружно смеются.

Конечно, такие швейковские выходки с моей стороны я сейчас объясняю молодостью и плохим знанием людей, граничащим с глупостью. А надо бы понимать, что низменные мещанские натуры с весьма ограниченным кругозором и душевной скудостью всегда злопамятны и мелочно мстительны.

Среди ленинградцев, моих коллег по армейской службе, помню Илью Мышалова, окончившего университет, факультет языков Дальнего Востока, Маркина, Мучника, Алексея Мачинского, научного работника какой-то академии, концертмейстера Серафима Александровича Будунова, режиссера Азбелева, учителя Раззадорина. Всего их было десять. И десять горьковчан: Ермаков, Кошжевников, Александр Колпаков, Скворцов, Николай Лещин, Соломон Абрамович Фих, я (трое последних из пединститута), Михаил Алексеевич Куликов, скрипач Дождиков, а одного еще забыл фамилию.

Концертмейстер Будунов метет в казарме бетонный пол. Старшина и сержанты ржут: «Мети, мети, это тебе не на пиянине играть!»