Читать «Великий канцлер» онлайн - страница 38
Михаил Афанасьевич Булгаков
Босой вздрогнул.
– А-а, Никанор Иванович! – дребезжащим тенором воскликнул сидящий и, поправив разбитое пенсне на носу, приветствовал председателя насильственным и внезапным рукопожатием.
Босой встретил приветствие хмуро:
– Я извиняюсь, на половине покойника сидеть не разрешается. Вы кто такой будете? Как ваша фамилия?
– Фамилия моя, – радостно объявил незваный гражданин, –
– Я извиняюсь, что: коровой закусить? – заговорил, изумляясь и негодуя, Никанор Иванович. Нужно признаться, что Никанор Иванович был по природе немножко хамоват. – Вы что делаете в квартире, здесь?
– Да вы присаживайтесь, Никанор Иванович, – задребезжал, не смущаясь, гражданин в треснувших стёклах. – Я, изволите видеть, переводчик и состою при особе иностранца в этой квартире.
Существование какого-то иностранца явилось для почтенного председателя полнейшим сюрпризом, и он потребовал объяснения. Оказалось, что господин Воланд – иностранный артист, вчера подписавший контракт на гастроли в «Кабаре», был любезно приглашён Степаном Богдановичем Лиходеевым на время этих гастролей, примерно одну неделю… прожить у него в квартире, о чём ещё вчера Степан Богданович сообщил в правлении и просил прописать господина Воланда.
– Ничего я не получал! – сказал поражённый Босой.
– А вы поройтесь в портфеле, милейший Никанор Иванович, – сладко сказал назвавшийся Коровьевым.
Босой, в величайшем изумлении, подчинился этому предложению. Впоследствии председатель утверждал, что он весь тот день действовал в помрачении ума, причём ему никто не верил. И действительно, в портфеле Босой обнаружил письмо Стёпы, в котором тот срочно просил прописать господина Воланда на его площади на одну неделю.
– Всё в порядочке, с почтеньицем, – сказал ласково Коровьев.
Но Босой не удовлетворился письмом и изъявил желание лично говорить с товарищем Лиходеевым, но Коровьев объяснил, что этот товарищ только что отбыл в город Владикавказ по неотложным делам.
– Во Владикавказ? – тупо повторил Босой, поморгал глазами, изъявил желание полюбоваться господином иностранцем и в этом получил отказ. Оказалось, что иностранец занят – он в спальне дрессирует кота.
Далее обстоятельства сложились так: переводчик Коровьев тут же сделал предложение почтенному председателю товарищества. Ввиду того, что иностранец привык жить хорошо, то не сдаст ли, в самом деле, ему правление всю квартиру, то есть и половину покойника, на неделю.
– А? Покойнику безразлично… Его квартира теперь одна, Никанор Иванович, Новодевичий монастырь, правлению же большая польза. А самое главное то, что упёрся иностранец, как бык, не желает он жить в гостинице, а заставить его, Никанор Иванович, нельзя. Он, – интимно сипел Коровьев, – утверждает, что будто бы в вестибюле «Метрополя», там, где продаётся церковное облачение, якобы видел клопа! И сбежал!
Полнейший практический смысл был во всём, что говорил Коровьев, и тем не менее удивительно что-то несолидное было в Коровьеве, в его клетчатом пиджачке и даже в его треснувшем пенсне. Поборов, однако, свою нерешительность, побурчав что-то насчёт того, что иностранцам жить полагается в «Метрополе», Босой всё-таки решил, что Коровьев говорит дело. Хорошие деньги можно было слупить с иностранца за эту неделю, а затем он смоется из СССР и квартиру опять можно продать уже на долгий срок. Босой объявил, что он должен тотчас же собрать заседание правления.