Читать «Дуб и кролик» онлайн - страница 3
Мартин Вальзер
Горбах. Чтобы они меня расстреляли и Брецгенбург остался без районного руководителя! Я все больше и больше убеждаюсь, что тебе нет никакого дела до Брецгенбурга.
Алоис. А кто вам предложил вести защиту Брецгенбурга с вершины Дубовой горы?..
Горбах. Тише!.. Там... что-то прошумело...
Алоис. Ворона.
Горбах. Она привлечет сюда вайнрайховских людей. Наведет их на след. Я подстрелю ее.
Алоис. Лучше нам промаршировать обратно в долину.
Горбах. Но ты же сам говорил, что с Дубовой горы мы сможем обозревать все окрестности.
Алоис. Оттуда видно всю Тойтахскую долину до самого Кретценберга.
Горбах. Именно это преимущество я так трезво оценил, Алоис! Гора, с вершины которой я буду руководить битвой за Брецгенбург, не может быть слишком высокой. Тебе это понятно, Алоис?
Алоис. Значит, мы все-таки пойдем на Дубовую гору?
Горбах. Если бы я только мог тебе доверять, Алоис. Но ты даже не состоишь в нашей партии.
Алоис. Нет еще, господин крейслейтер. Но я, когда был в концлагере, уже изучил все, что должен знать член партии.
Горбах. Помни о Брецгенбурге, Алоис.
Алоис. И о моих кроликах.
Горбах. Настоящий патриот не думает в такую минуту о кроликах, Алоис.
Алоис. Мои ангорские кролики — это существенный фактор, господин крейслейтер, так вы сами сказали. В настоящий момент их девяносто одна штука. Но сегодня к вечеру их может стать девяносто шесть или даже сто — Юдифь никогда не приносит меньше пяти. А если француз войдет в наше положение и не сразу разбомбит Брецгенбург, завтра их уже будет сто пять или сто десять. Руфь, Рахиль и Сара тоже должны на днях принести приплод.
Горбах. Разве я не запретил тебе, Алоис, давать кроликам еврейские имена? Если ты и дальше будешь так поступать, тебя никогда не примут в хоровой кружок...
Алоис. У меня просто такая привычка осталась еще со времен лагеря. Я могу только сослаться на унтершарфюрера Шёка, который нам приказал так называть кроликов. Каждый раз, когда в лагере на одного еврея становилось меньше, унтершарфюрер говорил нам, что такое-то и такое-то имя освободилось. А когда эсэсовцы желали отведать жаркого, они приходили ко мне, потому что я занимался кроликами, и говорили: «Дай-ка мне Веньямина или Морица!»
Горбах. Несмотря на это, Алоис, ты должен немедленно перекрестить своих кроликов. Может произойти недоразумение.
Алоис. Но тогда я, с вашего разрешения, сошлюсь на унтершарфюрера Шёка, господин крейслейтер.
Горбах. Его же никто не знает.
Алоис. Это ошибка! Его должны были бы знать все. Сам фюрер однажды в Бюкебурге пожал ему руку.
Горбах. Ах, Алоис, фюрер сейчас далеко. Пошли.
Алоис. Вверх или вниз?
Горбах. Вверх. И если появится патруль, тебе придется туго. Понимаешь? Я скажу, что ты сбежал, а я за тобой погнался. Вперед, руки вверх, по крайней мере подними одну руку.
Алоис. Так точно, господин крейслейтер.
Горбах. И никаких попыток к бегству, понятно?
Алоис. Так точно, господин крейслейтер.
Горбах. Как только мы снова очутимся в районе Брецгенбурга, ты сможешь опустить руку. Не так быстро... Алоис... Если ты вздумаешь удрать, я выстрелю. Понятно?