Читать «Им помогали силы Тьмы» онлайн - страница 269

«Дорогой,

Как замечательно, что в это страшное время ты не забыл обо мне. Тебе известна причина, по которой я оставалась так долго в этом городе, но, благодарение небесам, я совершенно здорова, и тебе не следует так беспокоиться за меня. Несколько раз меня навещал Курт и уговорил поехать в его родовое имение Шлосс Ниедерфельс, неподалеку от Бодензее; денег на поддержание замка в приличном состоянии у него, конечно, нет, поэтому жизнь там предстоит довольно мрачная, но я хоть не буду испытывать постоянного страха перед приходом русских. Его собственный отъезд тоже задержался на несколько дней, пока он припрятывал свою научную документацию, чтобы не попала в руки противника. Он собирается доложить Шпееру об исполнении задания завтра к полудню, а потом сразу приедет за мной, так что мы с Труди упаковываем в темпе вальса наши пожитки, чтобы сразу тронуться в путь. Итак, всего тебе самого доброго, дорогой. Надеюсь на встречу в более счастливые времена.

Сабина».

Так одной заботой стало меньше, но что-то надо было придумать с Эрикой. Когда он вновь принялся убеждать ее уехать из Берлина без него, она осадила его словами:

— Не слишком уважительно ты ведешь себя по отношению ко мне, мой милый, если предполагаешь, что у меня меньше гордости и достоинства, чем у женщины вроде Евы Браун.

Когда Грегори пришел в бункер утром 25-го числа, он обнаружил своего приятеля фон Белова сидящим в столовой-коридоре перед бутылкой бренди и полупустым стаканом, настроение у бравого летчика было не из самых веселых. Вообще-то в бункере никогда не было недостатка в запасах спиртного и частые его посетители пили много, чтобы подбодрить себя. Грегори пошутил:

— Ну-у, видать, новости хуже некуда, если с самого раннего утра потребовался допинг.

Фон Белов поглядел на него помутневшими глазами и произнес:

— К черту новости, я только что пришел из госпиталя от умирающего родного племянника. Ему всего-то было пятнадцать, такой чудный, беззаботный парнишка, но его тоже призвали, а пуля не разбирает — беззаботный ты или озабочен жизнью.

Грегори пробормотал какие-то слова сочувствия — ему искренне было жаль хорошего офицера фон Белова и его подростка-племянника. Летчик же продолжал:

— Самое противное в этой войне — это то, что она так несправедлива к самым лучшим. На соседней койке лежал один знакомый человек в летах. Он был замешан в подготовке июльского путча, но чудом избежал наказания. Когда они пришли арестовать его, он пытался покончить жизнь самоубийством, да не сумел, чудак, только искалечил себя. Два дня назад ему на голову падает осколок зенитного снаряда, но не на ту сторону, в которую он стрелял и которая еще не совсем зажила, а на другую, целую. И вот он теперь жив, и если госпиталь не разбомбят, то выпишется через неделю. А мой мальчишка-племянник мертв, и никогда его не выпишут.

Еще до того, как Грегори осведомился о том, как зовут этого дважды в голову раненого, шестое чувство уже подсказало ему ответ: «Граф Курт фон Остенберг».