Читать «Я сам себе дружина!» онлайн - страница 78

Руда с тревогой вскочил и уставился на господина. Ну вот и завыл. Огромный пёс по-щенячьи взтявкнул и тоненько заскулил, изо всех сил стараясь показать, как он сочувствует хозяину и разделяет его горе.

– Перестань, – приказал хозяин, поднимаясь на ноги. – Пошли, что ли…

А сейчас ещё придётся объяснять Бажере, что Мечеслав не сможет назвать её женою и ввести в дом. И быть ей, ох… наложницей. Вернуться, что ли – ведь за такую добрую весть его самое малое глиняной сковородою по голове пожалуют, а она у Бажеры здоровенная, тяжёлая. Шлем, что ли, у отца попросить. И разузнать бы, куда на том свете попадают те, кого сковородою пришибли… Тьфу!

К отцу за шлемом Мечеслав, ясное дело, не пошёл, но выходил за ворота куда как неторопливее, чем недавно вбежал в них, истово мечтая о встрече с вепрем, голодным весенним медведем – волки летом людей сторонились, хазарским разъездом да даже болотницами, наконец! Как назло, болотницы попрятались от яркого солнца в безоблачном небе подо мхи да по омутам, а соблазнительную мысль самому сигануть в чарусью Мечеслав по долгом и нелёгком размышлении всё ж таки отверг как недостойную. В болотах топились только отвергнутые или обманутые девки в селянских песнях. Ох… а как бы Бажера чего не удумала – болото-то и впрямь близко… Ну вот и ещё забота, точно мало их! Вроде бы не казалась она такой дурой – да кто ж селян поймёт! В общем, для мужчины, даже селянина, смерть явно непригодная. Тем паче для воина и сына вождя. Вот от зверя там или хазарина…

Но и с ними Мечеславу нынче не везло, даром что шёл он к веске Бажеры нарочно долгим путём, не той болотной тропою, а старой, да потом здоровенный крюк по лесам. Кабан, правда, по дороге попался, но даже не кабан толком, а так, подсвинок, нежащийся в иле и глине у лесного ручья. Зачуявший кабаний дух, сын вождя Ижеслава приказал Руде тихо идти рядом – но испортил дело сам, в последний миг захрустев спрятавшейся под палой листвою полусгнившей валежиной. Подсвинка подбросило, и он со всех копыт ринулся… прочь от Мечеслава, в чащу за овражком. Более крупных зверей Мечеславу в этот раз не повстречалось, а желание на него напасть и вовсе изъявляла разве что мелочь вроде комаров да сварливой и обидно меткой белки на старой сосне у подходов к Бажерину селу. Мечеслав погрозил хвостатой склочнице кулаком и сделал вид, что вынимает из тула стрелу. Трескотунья ответила новым взрывом ругани и очередным огрызком от шишки, угодившим Мечеславу едва не в глаз. Видать, отлично знала, что весной двуногих можно не опасаться – ни тощая тушка, ни облезлая шкурка её никому и даром не нужны.

Хазары, когань трусливая, тоже объезжали в этот день сына вождя Ижеслава дальними дорогами. В общем, таково уж было Мечеславово невезенье, что добрался он до села своей возлюбленной – слово «наложницы» в его сознании к Бажере приживаться всё ещё не желало – живым, более того, целым и невредимым. Примирившись с неизбежной судьбою стать первым в роду, погибшим от сковородки, Мечеслав тяжко вздохнул, без особой нужды поправил все ремни, оружие, шапку, и зашагал по селу, едва замечая изумлённые взгляды с поклонами расходившихся с его дороги селян. Сельские собаки тоже разбегались в сторону от Руды. Единственного выскочившего было из-под калитки брехливого кобелька сдуло обратно едва ли не хвостом вперёд, стоило только боевому псу приподнять губу, обнажая клыки. На подходе к кузне Мечеслав приказал Руде, ткнув пальцем под старый тополь: