Читать «Я сам себе дружина!» онлайн - страница 62

Кузнец под вениками засопел, забился было – пришлось Мечеславу прихватывать его за каменные плечи. Потом захрипел, заперхал, закашлялся сыро и гулко – тут уж Бажера быстрой белкой метнулась туда-сюда, подхватила лежащий в углу кусок ветошки, поднесла к батиным губам. Кузнец сплюнул в ветошку здоровенный склизкий комок, поглядел вокруг уже не пустым, осмысленным взглядом.

– Бажерушка, доча… живая…

– Жива я, батя, жива, оба мы живы! – Бажера кинулась отцу на шею, он обнял её – на девичьей спине пятерня кузнеца казалась особенно огромной.

– Уж и не чаял… – выговорил кузнец, потом поднял глаза, разглядел в багровых отсветах каменки стоящего в стороне и чувствующего себя на редкость лишним Мечеслава. – А это кто, доча?

– Это, батя, господин из лесу, он нас с тобою из трясины вытянул и тебя помог до дому донести, – ответила Бажера, не отрывая глаз от отца. – Мечеславом зовут, а сын Ижеславу-вождю.

Кузнец попытался сесть, ударился о потолок, явно проглотил крепкое слово – опасаясь прогневить не то «лесного господина», не то засевшую под полком Её. Неловко – Бажера молча суетилась кругом, поддерживая отца то под локоть, то под спину, – сполз с полка на приступку, сел. Снова поглядел на Мечеслава.

– Не взыщи, господин лесной, что не встаю да не кланяюсь – сил в ногах нет, – проговорил он, глядя как-то странно – не в лицо Мечеславу, а на грудь. – Уж лет пятнадцать никого из ваших не видал, слышал только. И про отца твоего слыхал. Как меня-то звать, сорока моя поди уж настрекотала?

Мечеслав удивился – такой уж сорокой-трескотуньей Бажера ему не показалась. А вот имя… имя кузнеца и впрямь и он, и она не вспоминали.

– Зычко зовусь, – верно истолковал растерянное переглядывание гостя-спасителя и дочки кузнец. – Тебе, Мечеслав Ижеславич, всегда рады. Наш дом – твой дом, – снова закашлялся, принял в протянутую пятерню ветошку из рук дочери, схаркнул туда. – Прости, не в силах я нынче гостей принимать… Бажерушка, Живко тут? Покличь – до дому мне надо. Спать хочу, мочи нету…

Бажера кинулась – только дверь хлопнула. Со двора донеслось её пронзительное, перекрывшее шум дождя:

– Жииивкоооо! Тащи ватолууу! Батя очнулся!

«Батя» шевельнул мохнатой бровью. Видать, представил неизбежные теперь пересуды – от чего такого «очнулся» крепко за полдень пришлый кузнец. Мечеславу Зычко напомнил сложением Барму, только что мышцы под кожей лежали… не так – Мечеслав бы не взялся объяснять, как именно «не так», но что не так – видел. И шрамов почти не было – только разноцветные, от свежих до почти слившихся с кожей, ожоги на огромных руках, на скулах, на подбородке под щетиною, на мощной шее, на плечах и верхней части груди. Непривычно было видеть такое тело – без шрамов, непривычней, чем голым. Лицом же и повадками Зычко больше походил на Збоя – не приведи Боги сравнить старого дружинника с селянином вслух, конечно.