Читать «Кровавый корсар» онлайн - страница 26

Толпа, обычно заполнявшая рыночный зал, после осады Крита заметно поредела, и дышать стало куда легче. К сожалению, без людской толкотни в помещении заметно похолодало — теперь воздух здесь был таким же ледяным, как в остальных частях корабля. Дыхание клубилось у губ Октавии струйкой пара. Служитель, скособочившийся рядом с ней, был погружен в беседу с самим собой.

— Я думала, мы захватили больше… людей, — сказала ему девушка.

Когда горбун поднял на нее слепые глаза и ничего не ответил, Октавия уточнила:

— Новых рабов с Ганга. Где они?

— В цепях, госпожа. Они прикованы в трюме. Там они и останутся, пока мы не выйдем из дока.

Октавия содрогнулась. Теперь корабль стал ее домом. И она несла часть ответственности за все, что здесь происходило.

Септимус на другом конце зала все еще говорил. Она понятия не имела о чем. Его нострамский лился легко, срываясь с губ змеиным шипением, и девушка в лучшем случае могла разобрать одно слово из десяти. Вместо того чтобы попытаться уловить нить его рассказа, навигатор сосредоточилась на лицах слушателей. Несколько человек хмурились и толкали локтями товарищей, но на большинство речь оружейника, казалось, действовала умиротворяюще. Октавия подавила усмешку, наблюдая за страстной и открытой жестикуляцией Септимуса. Подчеркивая свои слова, он рубил рукой воздух и убеждал не только голосом, но и глазами.

Усмешка умерла у нее на губах, когда она заметила одно из лиц в толпе — изможденное, потемневшее от усталости. Лицо, затуманенное скорбью и обожженное гневом. Решив не отвлекать Септимуса, Октавия начала пробираться сквозь людское скопище. Тихо извиняясь на готике, она подходила все ближе к пораженному горем мужчине. Тот заметил ее и нервно сглотнул.

— Аша фосала су'сурушан, — произнес он, делая ей знак уйти.

— Вайа вей… э-э… я…

Она почувствовала, как румянец обжег щеки, и, запинаясь, договорила:

— Вайа вей не'ша.

Люди, окружавшие ее, начали пятиться. Девушка не обращала внимания. Учитывая, что скрывалось под повязкой у нее на лбу, она привыкла быть изгоем.

— Я не видела вас после… после битвы, — выдавила Октавия. — Я просто хотела сказать…

— Кишит вал'вейаласс, олмисэй.

— Но… Вайа вей не'ша, — повторила она и добавила на готике, на тот случай, если ее спотыкающийся нострамский недостаточно ясен: — Я не понимаю.

— Конечно, ты не понимаешь.

Мужчина снова махнул рукой, прогоняя ее. Его налившиеся кровью глаза тонули в темных кругах — свидетельстве бессонных ночей, а голос срывался.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, и не желаю этого слышать. Никакие слова не вернут мою дочь.

Готик давался человеку с трудом — видно было, что он давно не пользовался этим языком, — но чувства придавали вес словам.

— Шрилла ла леррил, — насмешливо прошипел он.

— Велит сар'даритас, олваллаша сор сул.