Читать «Некромерон» онлайн - страница 16

В этой предательской тишине и раздался стук подкованных каблуков. Главный казначей маркиз Гизонга имел отвратительную привычку впечатывать каблуки в мраморные плиты пола, совершенно не считаясь с нервами окружающих.

— Добрый день, ваше величество, — поклонился он, дойдя до середины зала. — Впрочем, — продолжил печально, оказавшись возле кресла своего повелителя, — вовсе не настолько добрый, насколько бы я желал своему монарху.

Юлейн скривился. Судите сами, легко ли оставаться благодушным, если тебе все время портят настроение, особенно перед самым обедом. Плохие новости — главный враг хорошего пищеварения. А человек с дурным пищеварением — дурной человек. Об этом постоянно твердит королевский лекарь Сапулса. Мудрый старик и дело свое знает. Он двадцать лет верой и правдой прослужил Илгалийскому князю, не раз доказав свою преданность. И был прислан к королевскому двору Тиронги, само собой в счет карточного долга. Так вот Сапулса не рекомендует выслушивать министров непосредственно перед принятием пищи. Но особенно сильно он настроен против маркиза Гизонги. Львиная доля всех желудочных колик, которыми страдал король, произошла как раз после докладов, сделанных главным казначеем.

— Какие-нибудь новости? — спросил Юлейн, стараясь держать себя в руках. Пронеслась безумная мысль: а не уточнить ли у Непестоса, как отнесутся звезды к убийству главного казначея? Или у него даже там, наверху, есть крепкие связи?

— Новостями это не назовешь, — рассудительно заметил маркиз. — Все то же, все о том же. Деньги в казне кончились, ваше величество.

Деньги — это то, что изредка проходит через наши руки по пути в государственную казну.

Король затосковал. Отсутствие денег действительно не являлось новостью, однако же какое свинство — вваливаться в трапезную буквально за минуту до обеда, чтобы снова толочь воду в ступе. Что это изменит? Деньги, что ли, появятся?

— Народ недоволен, — продолжал упрямый маркиз. — Не сегодня завтра могут начаться волнения. Я бы просил ваше величество выслушать главного бурмасингера. У него чрезвычайное сообщение.

— Само собой — неприятное, — язвительно заметил король.

— Само собой, — согласился Гизонга. — В наше время других не бывает.

Обед отодвигался на неопределенное время, и Юлейн чувствовал себя словно рыба, которую вытащили из воды, выпотрошили и бросили на раскаленную сковородку. Он жалобно посмотрел на своего мучителя, но казначей оставался непреклонным. Вот уже десять с лишним лет чуть ли не каждый день король смотрит на него, как осужденный на топор палача. Это сущие пустяки, если сравнивать, скажем, с отцом нынешнего монарха. Нумилий Второй, не зря прозванный Кровавым, никогда и ни на кого не глядел, словно затравленная серна. И сообщать ему об отсутствии наличности в государственной казне было равносильно тому, чтобы зайти в пещеру к дракону, которого замучили блохи. Сожрет и не подавится. Даже не заметит.