Читать «Сахаров В. Тропы Трояна.» онлайн - страница 86

Стольный град русичей, славный Киев, встретил меня звоном колоколов. Был воскресный день, и ортодоксы отмечали праздник, гибель какого-то пострадавшего за веру святого. По этой причине во всех храмах шли службы и празднично одетый народ заполонил улицы и теснился подле церквей и Софийского собора. Простых людей мало интересовала гражданская война, и они не хотели лезть в дрязги князей. Что им битвы, интриги и политические расклады? Главное чтобы голода не было, близкие не хворали, да погода стояла хорошая. Ну, а мне оставалось только по-доброму завидовать гуляющим горожанам, выезжающим за ворота крестьянам и рыбакам, да стоящим на посту городским стражникам. В отличие от них я уклониться в сторону от этих проблем не мог, поэтому мои действия были очевидны. Сразу после того как половцы Бачмана и мои воины, разорив половину заорельских кочевий, вернулись на исходные, я разделил богатую добычу и прогулялся по тропе Трояна. После чего собрал тысячу всадников и направился в Киев, помогать великому князю Изяславу Мстиславичу становиться царем Изяславом Первым или Пантелеймоном Первым, если он решит венчаться на царство по крещенному имени. Охранявшие порубежье черные клобуки о моем появлении были предупреждены и пропустили степное войско на Русь. Правда, за нами постоянно присматривали и дальше киевского городка Зарубин (ставка черных клобуков в Киевском княжестве) не пустили. Но я к этому был готов и претензий к великому князю не имел, ибо он в своем праве. Так что в Киев вместе со мной прибыло всего три десятка воинов, половина гэрэи и половина воины Сероштана, да знатный пленник Ростислав Юрьевич. Самого Изяслава в столице не оказалось, он вел бои за Черниговское княжество и гонял бегущих к родным юртам заорельцев, и вместо него городом управлял старший сын, князь Мстислав, которого галичане недавно вытеснили с Волыни. На прием к нему я не торопился, еще успеется, а вот принять доклад главного разведчика Бравлина Осоки, который появился в Киеве вместе с посольством венедов, следовало немедленно. Ведь я знаю, что происходит в степях и в Венедии, но не был в курсе основных раскладов на Руси, так что не тормозил. Лишь только въехал на знакомый мне постоялый двор невдалеке от Днепра, поприветствовал Хорояра Вепря с телохранителями, сел за стол и выпил холодного кваса, как сразу же подозвал к себе Бравлина и сказал: – Докладывай, что здесь и как. – С чего начать? – спросил варяг. – Пожалуй, что с посольства. Осока кивнул и начал: – Наши послы, волхвы и бояре из самых знатных семей, прибыли в Киев два месяца назад. Изяслав Мстиславич еще был здесь, он знал о посольстве и ждал его. Встреча состоялась уже на следующий день, и все прошло на удивление легко – всего три дня торговались, мелочи утрясали, и великий князь слушал своих шпионов, которые вместе с юным Ярополком на Руяне побывали. Ну, а затем договор был подписан, разумеется, тайный. С нашей стороны бумага уже имелась, и под ней стояли подписи и печати всех венедских вождей и Доброги, как представителя волхвов, а от русичей отметился великий князь, которого поддержал Климент Смолятич. В общем, все случилось, как ты и предсказывал, Вадим. Отныне Венедия и Киев союзники. Изяслав Мстиславич готов оказывать нам поддержку, и оплачивает поднаем войска Рагдая Померанского по очень хорошим расценкам, а митрополит с ним заодно. – Добро. А как идет война с Долгорукими и их союзниками? – Как-то не очень, – Бравлин поморщился. – Войско Рагдая и новгородцы подошли к Твери, в которой засел князь Андрей... – Боголюбский, который? – прервал я его. – Насчет прозвища не знаю, – варяг пожал плечами. – Андрей Юрьевич, второй сын. – Ну да, конечно, он же Боголюбским еще не стал и, наверное, никогда не станет, если его прибить, – я потер красные от усталости глаза и встряхнулся. – Продолжай, Бравлин. – Так вот, наши войска сейчас под Тверью и вскоре ее возьмут, сомнений нет, ибо опыт у Рагдая огромный, а новгородский князь Святополк ему ни в чем не перечит, таков приказ из Киева. Сам Изяслав Мстиславич с основными силами пока под Мценском, отбивает у суздальцев черниговские владения и ждет подхода черных клобуков и донецких половцев, которых нанял рязанский князь Ростислав Ярославич. Они как раз зорельцев добивают. – Разведчик улыбнулся. – Вадим, ведь это ты через Валентина Кедрина упредил великого князя, что степняки попробуют к родным кочевьям пробиться? – Да, это был я, а ты разве не знал? – Догадывался. Но Кедрин мне ничего не докладывал, приехал, передал твою записку, что его надо отправить в Рарог, и встретился с нашими послами. После чего все, вместе с семьей я посадил его на венедскую лодью, а дальше он сам... – Ладно, дальше давай. Ты ведь говорил, что у Изяслава не все гладко выходит. – Все верно, сложности имеются. Великий князь уже в этом году хочет Суздаль и Владимир взять, и пригнуть Гюрги к земле, сила за ним есть. Да вот только опасность подступает с другой стороны. Князь галицкий Владимирко Володаревич получил помощь от ромеев, деньгами и конницей, и собирает сильную армию. Место сосредоточение Теребовль и он готовится к рывку на Киев, который прикрыть особо некому. Значит, Изяславу Мстиславичу придется вернуться обратно или опять разделять войско. – Так-так, ясненько. Сколько воинов у Владимирко? – Девять тысяч своих бойцов. Еще три тысячи половцев из лукоморцев, наемники. Две тысячи ромеев. Ляхов тысяча, да печенегов и валахов, что на угорском пограничье живут, три-четыре тысячи. Это то, что уже есть, а помимо того к галичанам должны присоединиться переметнувшиеся к ним бояре из волынян и на подходе несколько крупных наемных отрядов. Так что двадцать тысяч воинов у него будет. – А сколько соберут киевляне? – Если оголят границы и стянут к крепости Каменец, что прикрывает столицу с запада, все свои силы, то тысяч пятнадцать, а то и двадцать. Однако воинов среди них будет только три с половиной, может быть, четыре тысячи. – Это, не считая моих степняков? – Счет без них. – Да-а-а... – протянул я. – Положение у великого князя не завидное. Кстати, а ты откуда так точно численность армии Владимирко Володаревича знаешь? Неужели наш варог постарался? Глаза варяга виновато забегали, и он заметно смутился: – Нет, галицкий варог только-только на месте осел. Дело в другом, Вадим. Просто я немного посамовольничал... – И что именно сделал? – Ты велел не трогать Андроника Врана, а я не удержался и три седьмицы назад прижал спафария. – Как? – Его полюбовница, ну ты знаешь про нее, ромею сына родила, и я женщину выкрал, а потом с послом поговорил. – И что он? – Да ничего, ради своего дитя и бабы нам всю переписку с Константинополем выдает. Там, конечно, не без сложностей, поскольку Врану теперь не очень доверяют и новые ромеи, которых ему в помощь прислали, присматривают за ним. Но спафарий пока не попался. – Когда ты с ним должен встретиться в следующий раз? – Сегодня в полночь. – Хорошо. Я на тебя не сержусь, хотя работа топорная. Ну, а на встречу с Андроником вдвоем пойдем, поговорю с ним. – Как скажешь. Варяг сделал знак служанке, чтобы принесла прохладного кваску с ледника, и когда на стол опустились две кружки мы продолжили беседу. – Так, значит, киевлянам галичан встретить особо нечем? – уточнил я. – Ага! – варяг мотнул головой. – Я, как только узнал про опасность, Мстислава Изяславича сразу упредил. Не лично, конечно, а через послов. – И что князь? – Послал гонцов к отцу, готовится к обороне города и стягивает всех воинов, до каких может дотянуться. Наверное, будет усиливать гарнизон Каменца. – Это правильно, – я отпил кваса, освежил горло и сменил тему. – Про дела военные еще поговорим, а пока расскажи мне, как наши вароги устроились. – Подробно или кратко? – Только основное. – Ну, если говорить по существу, то вароги начинают осваиваться и у них уже есть успехи, ребятки-то сообразительные и при деньгах. В Галиче варог стал отроком княжеской дружины. В Новгороде к торговле прислонился – ладожские Соколы помогли. В Пскове тоже самое, парень обучается купеческому делу. В Полоцке варог при дворе епископа осел и готов, коль приказ будет, прирезать его. В Суздале наш разведчик в свите князя Ивана Юрьевича Долгорукого, третьего сына Гюрги. В Смоленске разведчик на волоке осел и ведет учет всех кораблей, воинов и товаров, которые с севера на юг и обратно переправляются, а киевского варога только вчера видел, он в Софийском соборе служкой стал и псалмы разучивает. – А с тем парнем, который в Переяславле должен был осесть, что? – От него ни слуха, ни духа. Пропал варог. Вышел из Киева и в Переяславль двинулся, да исчез. Наверное, его разбойники прибили. – Наверное? – Пока не уверен. Мои люди собрали слухи и узнали, что в прошлом году светловолосый молодой бродяга, невдалеке от городских стен с разбойниками встретился, троих убил, но и сам полег. Но поскольку могилки я не видел, и видоков (свидетелей) надежных нет, то ничего точно сказать не могу. – Понятно. А что с “ромейскими” варогами? – Неплохо все. Кто в торговле, а иные в армии, дают взятки и лезут наверх, к чинам и славе. Итак, основное я узнал, дал знак Бравлину оставить меня, задумался и задал себе резонный вопрос: “Каким должен быть мой следующий шаг?” Да вот только ответить на него я не успел, ибо нашлись люди, которые все решили за меня. Точнее сказать, предложили мне поступить так, как выгодно моей стране, и я это предложение принял. На постоялом дворе появились нежданные гости, Велемар племянник великого князя Прибыслава, сухопарый усатый вояка, который во время Северной войны помогал дяде управлять Венедией, и боян Бранко Ростич. Они в венедском посольстве были главными людьми, и обоих я знал, волхва лучше, а Велемара немного хуже. Встретиться с ними я собирался ближе к вечеру, но они сами решили меня навестить, и я сразу же понял, что это не просто так. Поэтому настроился на серьезный разговор, и после взаимных приветствий, он состоялся. – Вадим, – начал Велемар, – ты уже знаешь, что галичане собираются выступить на Киев? – Да, знаю, точно так же как и то, что Изяслав Мстиславич не хочет ослаблять давление на Суздаль и, скорее всего, его наследнику придется драться против галичан и ромеев самому. – Тогда тебе ничего объяснять не надо, – лютич огладил свои вислые пшеничного цвета усы и добавил: – Киевлянам надо помочь. – Моих степняков и сотни варягов, которые сейчас в городе, чтобы отбить Владимирко Володаревича не хватит. – По моим губам пробежала усмешка, и я посмотрел на бояна: – Верно все понимаю, Бранко? – Да-да, – согласился он. – Но никто и не говорит, что тебе требуется разгромить целое войско. Надо только придержать галичан, как ты это умеешь. Налеты, ночные нападения, уничтожение обозов, огненные смеси и бомбы по ночам, отстрел вражеских командиров и разрушение мостов и переправ. Сейчас в Переяславле собирается ополчение, и к Киеву идут подкрепления из Смоленска, Полоцка, Турова, Пинска и Гомеля, которые смогут дать Владимерко Володаревичу бой по Каменцем. Так что надо выиграть хотя бы пару седьмиц. – Это лично ваше мнение или оно согласовано с князем Мстиславом? – Князь Мстислав обо всем знает, и мы ему тебя так расхвалили, что он готов передать под твое командование несколько отрядов. – Какие именно? – Несколько сотен черных клобуков, пару сотен дружинников из Киева и Каменца, да охочих людей человек триста. “Значит, надо задержать галичан? – задумался я. – Что же, план реальный. Лично для меня риск не велик и мои всадники смогут себя показать во всей красе. Опять же с Хорояром и Осокой больше сотни воинов, вароги и дружинники, все ветераны Северной войны, и запас огненных смесей да бомб имеется, так что можно и повоевать, пока великий князь бьет суздальцев, ибо мне это выгодно, это нужно Венедии и это даст понять киевлянам, кто я таков есть”. – Я согласен, – с моей стороны кивок. – Когда выступать на Каменец? – Через два дня, – Велемар, который, наверное, уже пообещал старшему сыну Изяслава Мстиславича, что я буду оборонять земли Киевского княжества, облегченно выдохнул. – С князем Мстиславом встреча будет? – Да, сегодня же. Заодно и пленника своего ему передашь, – лютич осекся, видимо, вспомнил, как я в свое время не отдал пленного Игоря Ольговича, и спросил: – Или ты его себе оставишь? – Возиться с ним не хочется, так что поговорю с Рюриковичем по душам и отпущу. Мне он не нужен. – Вот и хорошо, – Велемар и Бранко переглянулись, и лютич сказал: – Тогда мы вечером зайдем и в Детинец вместе отправимся. – Я не против. Еще некоторое время мы разговаривали на общие темы. Затем гости ушли, а я отдал приказы своим ближним людям. Бравлин с двумя десятками разведчиков остается в Киеве, а Хорояр собирает воинов. Мы выступаем в поход, а припасы и лошадей для моих дружинников дадут киевляне. Ну, а после того как Осока и Вепрь взялись за дело, я посетил пленника, который с парой своих воинов сидел в том же самом подвале, где в прошлом году находился Валентин Кедрин. Ростислав Юрьевич встретил меня настороженно, хотя его никто не избивал, не пытал, на цепь не сажал и голодом не морил. Ну, это и понятно, трудно привыкнуть к тому, что он князь только по титулу, а за душой ничего нет и дружина рассеяна. Однако, что у него на душе творится, мне было неинтересно. Поэтому я сразу перешел к сути и спросил Долгорукого: – Ростислав Юрьевич, ты свободу получить хочешь? Помедлив, Долгорукий согласно мотнул головой: – Да. – В таком случае слушай мое условие. Как вольного человека я передам тебя сыну Изяслава Мстиславича и ты будешь свободен. Взять с тебя нечего, но с тобой имя и княжеское достоинство, так что ты еще поднимешься. И когда это произойдет, я потребую с тебя должок. Что попрошу, то и отдашь. Устраивает такой расклад? – А если я потом от своих слов отрекусь? – Достану тебя и всю семью вырежу. Я это смогу. – Ну, а что хоть потребуешь? – князь скривился. – Пока не знаю. Может землицы, может серебра, может об услуге попрошу или ребенка твоего себе возьму. – А что будет, если сейчас ты услышишь отказ? – Отказаться твое право. Но тогда до вечера ты не доживешь. Мои воины удавят тебя прямо в этом подвале, и никто меня за это не упрекнет. Насчет “не упрекнет”, я был не совсем прав, ибо передо мной не боярин какой-нибудь, а Рюрикович, и мы не в Венедии, а в Киеве. Так что замечание мне, конечно, сделают, и репутацию я себе подмочу. Но сильно на меня наседать не станут, по крайней мере, пока я нужен Изяславу Мстиславичу и за моей спиной клинки степняков и мечи варягов. – Вот, значит, как, – Ростислав Юрьевич покачал головой. – Суров ты, варяг, и совсем не рыцарь. – Ага! Не рыцарь, это точно, – вспомнив западных крестоносцев, которые выжигали наши города, распинали людей и разрушали деревни, я усмехнулся, и поторопил его. – Итак, каково твое решение? Старший сын Гюрги Долгорукого посмотрел на своих воинов, которые были готовы наброситься на меня, но шансов на победу не имели. Затем обвел тоскливым взглядом подвал, который мог стать местом его гибели, вспомнил о семье, и выдохнул: – Я согласен с твоим условием, проклятый язычник. – Значит, договорились, – я направился к двери и отдал караульным приказ: – Выпустите князя и его людей на двор, пусть себя в порядок приведут, нам вместе в Детинец идти. Время до вечера пролетело быстро. Заботы, хлопоты, баня, короткий сон и смена наряда. Затем был разговор с князем Мстиславом Изяславичем, который мне понравился, суровый мужчина и мозги на месте. Далее я передал ему Долгорукого, который напоследок окатил меня гневным взглядом, в коем плескалась злоба. Ну, а после того как Мстислав пообещал выделить мне припасы и лошадей, а так же подчинить несколько отрядов, в сопровождении разведчиков и Бравлина Осоки я направился на тайное свидание с Андроником. Минуты и часы, как обычно, пролетали мимо, и я торопился. Встреча должна была состояться на окраине Киева в доме Любавы, подруги спафария, которую он любил настолько сильно, что из-за нее согласился поставлять нам секретные сведения о делах ромейского посольства. Сама женщина вместе с ребенком находилась за городом и для всех соседей она уехала к родственникам в Оршу, а на хозяйстве оставался приказчик, наш человек. Андроника пока не было, он должен появиться после полуночи, и мы с Бравлином присели в горнице. Разведчики в это время, вооружившись арбалетами, прикрыли подходы, и неприятностей никто не ожидал. Поэтому мы с Осокой, который, как наиболее доверенный опричник, знал о моих ведовских способностях и о том, что я родился в иную эпоху, отдыхали и вели разговор о будущем. Сам-то начальник разведчиков воображением не блистал, ибо приземленный человек и практик, а вот послушать меня любил. Вот и сейчас, пользуясь моментом, задал вопрос, который я слышал уже неоднократно. – Вадим, а что будет дальше? Настроение было нормальное и я Осоку не одернул, а прищурившись, посмотрел на пламя восковой свечи, которая освещала помещение, и ответил: – Дальше все будет хорошо. Не без сложностей, само собой, но без них никак. Изяслав Мстиславич растопчет Гюрги и станет царем, а затем займется Галичем и подгребет под себя всю Русь. Венедия в это же самое время станет укрепляться и расширяться, и когда крестоносцы вновь полезут на нас, то одолеть их будет гораздо легче, потому что рядом с варягами, лютичами, поморянами и бодричами встанут русские и степняки. – А если не выйдет союза? – Значит, Осока, плохо мы с тобой работали. Так что запомни, если все правильно и по уму сделать, то слабых мест не будет. – Ясно. – Осока помедлил и спросил: – Вадим, а ты доволен тем, что живешь в этом веке? – Да. – А почему? Хм! Почему? Вопрос Осоки разбередил старую душевную рану, и я вспомнил о том, что окружало меня в двадцать первом веке. Общество потребителей, балаболов и эгоистов, в котором большинству людей было пофигу, кто там сидит наверху и куда он ведет страну. Интернет не отключают? Любимая онлайн-игра работает? Зомбоящик с сериалами включен? Бич-пакеты и водка в магазинах есть? Свобода слова имеется? Так что все замечательно, можно гамбулить на чужого дядю дальше, слушать по телевизору сладкие речи, погружаться в выдуманные виртуальные миры, где ты самый-самый супер-эльф, японский шиноби, солдат удачи или крутой танкист, который пачками валит врагов и апгрейдит боевую машину, хлебать водку с самогоном, прожигать жизнь в клубах, колоться и нюхать. Это ли не счастье? Самое, что ни на есть, настоящее. Почти рай. Убогий, конечно, но другого не было. Ведь мечты о космосе, всеобщем равенстве и социальной справедливости разменяли на цветные фантики, и взяться за реальное дело могли лишь единицы. Потому что силы в сердцах уже не оставалось, а главное была утрачена идея, ради которой стоило бы бороться. Так что нет, родной век мне категорически не нравился, особенно после смерти жены и детей. До этого о судьбе страны и моего народа как-то не задумывался и старался не замечать негатива, а потом стало поздно, ибо здоровья уже не было, и я не мог ничего изменить. Это сейчас, когда я начал все заново, наверное, смог бы что-то сделать, а тогда нет. Только боль, разочарование в людях, чувство бессилия и понимание того, что так не должно быть. Вот что было в моей душе тогда. – Бравлин, – я посмотрел на разведчика, – не спрашивай меня больше об этом. Никогда. Просто поверь, ты не захотел бы жить там, где никто и никому не нужен. Осока нахмурился и кивнул, а затем в дверь постучали условным стуком: два коротких и один длинный. Норма. Андроник уже рядом и наши наблюдатели его видят. Спафарий появился через пару минут, и он мало напоминал того крепкого и статного молодца благородных кровей, которого я раньше видел в городе. Грубый шантаж Бравлина надломил этого сильного человека, и под глазами Андроника появились темные круги. Но когда он увидел меня и Осоку, который сегодня не скрывал своего лица, Вран несколько оживился и, сделав шаг на меня, прошипел: – Я так и думал, что это твоих рук дело, венед. – Ну да, – я улыбнулся и спросил ромея: – Бумаги принес? – Да, – из-за пазухи спафарий вынул тугой сверток и бросил его на стол. – Здесь вся переписка нашего посольства за последнюю седьмицу. – Славно-славно, – я указал послу на стул подле себя. – Садись, благородный Андроник, поговорим. Вран устало вздохнул, присел и сказал: – Император недоволен мной и скоро я вернусь в Константинополь. – И что с того? – Верните мою женщину и ребенка, ведь я больше ничего не смогу вам дать. – Это запросто, тем более что мой помощник был не прав, – я состроил злую гримасу и посмотрел на Бравлина, который виновато опустил голову. – Но хотелось бы знать, а что ты будешь делать потом, Андроник? – Увезу Любаву и Алексея (сына) в Константинополь. – И кем они там станут? Любава будет твоей официальной любовницей и приживалкой, а сын бастардом. Так? – Я об этом пока не думал, – спафарий зябко, словно ему холодно, поежился. – А надо бы подумать, Андроник, дело-то нешуточное. Твоя семья Любаву не признает, а близкие родственники могут ее и сына отравить. Может так случиться? Было, посол дернулся, но под моим строгим взглядом он осел, крепко задумался и спустя пару минут пробурчал: – И что ты, Сокол, предлагаешь? – Оставайся среди славян, ведь тебе здесь лучше, чем за морем. – Но... Как же так... – А вот так. Император тебя по голове не погладит, слишком много ошибок ты совершил, и родня не приветит, еще те змеюки. Вот и думай, а надо ли тебе, потомку славянина, возвращаться в империю? – Мой предок был славянином, – признал Вран, – и эта земля мне дорога. Однако я давал клятву императору. – Поступай, как знаешь, Андроник, – я развел руками. – Завтра Любава и Алексей будут дома, а мы тебя больше не потревожим. Но если надумаешь, то я, князь Рарога Вадим Сокол всегда готов принять благородного Андроника Врана на службу. Спафарий поднялся и кивнул на выход: – Могу идти? – Конечно. Тяжелые шаги воина, ожидание подлого удара в спину и облегчение. Андроник покинул жилище любимой, а Бравлин спросил: – Неужели ты его так и отпустишь? – Да. Однако он все равно вернется обратно и встанет рядом со мной. – Как же, вернется... – Осока почесал затылок. – Не тот это человек. – Все мы не такие Бравлин. Но ему деваться будет некуда. Списки ромейских агентов помнишь? – Это которые у Комита отобрали? – Они самые. – Ну да, у меня копия есть. – Правильно, что есть. Поэтому завтра начинаешь новую интригу. Скинешь ромейским шавкам слушок, что Вран на венедов работает, и про Любаву шепни, а дальше смотри по обстоятельствам. Андроник про это, наверняка, узнает и слежку за собой заметит, все же опытный боец, хоть и наивный порой, и постарается удрать. А бежать ему некуда, разве только к нам, и ты со своими разведчиками его прикроешь. – А если он не сможет вовремя уйти или не успеет? – Значит, ему не повезет. Шанс спафарию мы дадим, а дальше как судьба распорядится. Осока явно был недоволен моим решением, но не возразил, и поинтересовался: – Вадим, а зачем ты этого Врана прикрываешь? – Человек, потому что. Есть в нем сила, не чужая, а наша, славянская. Но не разбужена она, а в детях его она проснется, и это будут знатные венеды, на которых многие равняться станут. Понял? – Честно говоря, не очень. – Ничего, позже поймешь, – я поднялся. – Пошли, Бравлин. Еще вся ночь впереди и у нас работы много.