Читать «Сахаров В. Тропы Трояна.» онлайн - страница 103

– Тяжелый будет день. Голос Сидора Окута, одного из ближних людей Ивана Ростиславича Берладника, разорвал предрассветную тишину, и князь слова своего воина услышал. Однако он его не отчитал и не одернул, потому что Окут был прав. День, действительно, обещал быть очень тяжелым. Берладник, который был готов к бою, почесал бороду, в которой с каждым прожитым годом появлялось все больше седины, и оглянулся. Неполная сотня воинов, которая была с ним, расположилась лагерем в сумрачном ущелье. Кругом покрытые лесом и кустарником серые скалы. Дружинники настороже, ибо атаковавшие их вчера лапоны и саамы, которых подталкивал в спину шаман венделей, уже доказали, что они могут сражаться, хотя они и не воины. “Господи! – посмотрев на темные небеса, с тонкой багровой полоской на востоке, взмолился Иван Ростиславич. – Помоги мне! Спаси, сохрани и выведи!” Тишина. Никто, конечно же, не ответил Рюриковичу, зато подали знак враги. На одной из скал по ходу движения дружины зажегся яркий сигнальный огонь и еще один вспыхнул позади. Воины князя были окружены – это понимал каждый, но погибать никто не собирался. Бывалые ветераны, которые прошли через десятки кровопролитных сражений, были вооружены гораздо лучше местных бойцов, они знали, что такое дисциплина и умели сражаться строем, у них имелись арбалеты и пара десятков зажигательных снарядов из Рарога, а главное, воины верили в своего вождя и его удачу. Вот только сам князь находился в плену сомнений, которые ослабляли его. Но вида он не показывал. Внешне Иван Ростиславич сохранял спокойствие и старался излучать уверенность, и он, стараясь преодолеть внутреннюю слабость, прокручивал в голове события последних месяцев... Дружина князя Ивана высадилась на чужой берег с двух драккаров и одного кнорра. Часть воинов и рабочие из Рарога сразу же стали валить лес и строить острог, который должен был стать опорным пунктом Берладника в Скандинавии. Ну, а князь в это время, вместе с лучшими воинами, взяв с собой десяток вьючных лошадок, с проводниками и парой добрых рудознатцев, отказавшись от помощи приставленного к нему в Рароге волхва, направился в сторону Норланда. Он шел по тропам, где редко ступала нога человека. Князь любовался девственной природой, богатыми горами, густыми лесами, в которых бродили звери, чистыми реками, где в воде можно было разглядеть крупных рыб, и все подмечал. Иван Ростиславич прикидывал, где будет прорублена дорога, а где он поставит лесопилку, как у Вадима Сокола, и сердце его пело оттого, что, наконец-то, удача улыбнулась ему. Вот здесь появится каменоломня – отмечал на карте место князь. Вот здесь рыбные ловли – новая отметка на озере. Вот здесь крепость – капелька чернил опускалась на холм. Вот здесь, если верить рудознатцам, должно быть серебро, а в этом распадке железо – подпись мелкими буковками. Однако вскоре начались неприятности. Дружинников обстреляли из луков. И это были местные дикари, приземистые люди в шкурах, а когда Берладник решил с ними договориться, то против него выступило три десятка лесовиков. Они попытались напасть на дружинников под покровом ночи, чтобы перерезать их. Но воины князя людьми были опытными и, потеряв всего двух товарищей, русичи смогли разбить неумелого противника и взять пленников. После этого князь понял, что вести переговоры с теми, кто заранее считает его врагом, бесполезно. Иван Ростиславич приказал пытать захваченных саамов, и дружинники исполнили его повеление с радостью. Воины мстили за своих павших товарищей, караульных, которые первыми попали под удар нападавших, и старались. Дикари, конечно, пыток не выдержали, и вскоре Берладник знал обо всех стойбищах в округе, и продолжил составление карты. День за днем отряд Ивана Ростиславича уходил все дальше от моря. Дружинники напали на одну из дикарских стоянок и разгромили ее. Ни о каком мире с местными речи уже не шло и, оставив после себя только пепел, дружина вновь начала движение. С этого момента воины шли по северным землям спокойно. Оленеводы и охотники убирались с их пути, и никто не смел напасть на грозных русичей в броне и стальными мечами в руках. Но главные неприятности ожидали отряд впереди. Как только Берладник решил, что пришла пора возвращаться, стали происходить нехорошие вещи. Сначала неизвестно куда пропали проводники, которые исчезли прямо со стоянки, оставили у костров все свои вещи и оружие, молча встали и ушли в лес. Потом умерли лошади, словно их потравили. Ну, а затем на тропе перед дружиной появился один из северных шаманов. Это был вендель, редкий человек для Норланда, на территории которого их почти не осталось. Он вел себя спокойно и уверенно, и в руках старого колдуна с редкой куцей бородкой, который своим обликом мало походил на славянских волхвов, а больше смахивал на оленеводов, была зеленая ветвь – символ мира. Князь вышел к нему без боязни и спросил длинноволосого старца в накинутой на плечи белой волчьей шкуре: – Что тебе нужно? – Отдай мне свою жизнь, вождь, – на ломанном венедском языке ответил шаман, а затем добавил: – И тогда твои воины смогут вернуться домой, и увидеть своих родных. – Нет, – Иван Ростиславич покачал головой. – Значит, все вы умрете. Сказав это, шаман, несмотря на преклонный возраст, ловко скользнул в прилегающие к тропе кусты и исчез. В тот день больше ничего необычного не произошло. А вот на следующий в дружинников вновь полетели стрелы. Костяные наконечники ударялись в щиты, били в броню и скользили по шишакам воинов. Они не могли поразить тела русичей и дружинники насмехались над бедными лапонами, саамами и венделями, которых так сильно уважали все северяне. Бойцы Берладника не боялись колдовства и проклятий, ибо знали, что сейчас над миром Ночь Сварога и чародейское искусство в упадке, и воины продолжали шагать вслед за своим вождем. Однако некоторые стрелы все же поражали людей. Порезы и царапины появлялись то у одного дружинника, то у другого. И вскоре раненные стали падать. Вот идет человек, а затем слабеет. Товарищи принимают его рюкзак (удобная новинка пошитая в Рароге), а затем оружие. На привале его осматривают и обнаруживают вокруг пустяковой ранки черноту. А потом наступает ночь, раненый засыпает и уже не просыпается, а на его губах засохшая пена. Колдовство – говорили некоторые воины, и ошибались. Яд – утверждали другие, и они были правы. Наконечники вражеских стрел были смазаны ядом и храбрые люди стали бояться. Воины, которых не страшили крестоносцы, степняки или викинги, не хотели принимать смерть вдали от дома и семьи. Страх стал сковывать их и замедлять, и при шорохе ветвей у многих дружинников дрожали поджилки. И вот когда это произошло, ополчение северян, на этот раз несколько сотен мужчин, некоторые из которых были верхом на оленях, и около полусотни вооруженных мечами и щитами венделей, вновь напали на отряд Берладника. Это произошло вчера, всего в пятнадцати верстах от морского берега, острога и кораблей, и бой был жаркий. Наверное, местные жители посчитали, что они легко разобьют напуганных дружинников, и завладеют их оружием, которое верно послужит им, а затем ляжет вместе с ними в погребальный костер или могилу. Но они ошибались. Потерявший четыре десятка бойцов отряд встретил противника правильным строем. Русичи сбились в плотный клубок и ощетинились мечами. Стрелки на выбор расстреливали самых смелых врагов, благо, арбалеты пробивали любую преграду, хоть щит, хоть костяную броню, хоть шкуру. Ну, а несколько человек в это время кидали в северян факела. В итоге противник отступил. Испуганные огнем олени разметали толпу северян и они, с воем, оставив на поле боя почти сотню трупов, скрылись в лесах, а дружина встала на ночлег в удобном для обороны месте. Ночь прошла относительно спокойно. Теперь следовало совершить последний рывок и выйти к морю, но враги, которые, скорее всего, подтянули дополнительные силы, не хотели их выпускать. Ведь если дружина прорвется, то на следующий год с Берладником придет уже не один экипаж, а пять или больше. Одичавшие вендели, которые растратили свое культурное наследие, понимали это так же хорошо, как и князь Иван, а значит, намечающаяся битва должна была решить очень многое... В лагере русичей все наблюдали за восходом солнца, а когда рассвело, и впереди, преграждая дружинникам путь к морю, встали северяне, воины обратили свое внимание на князя. Преданные ему люди, ждали от Берладника слова – он чувствовал это, и князь, укрепив свой дух молитвой ко всем богам, каких только знал, включая Христа и Святовида, пожалел, что не взял с собой волхва или священника, расправил плечи и вышел в центр стоянки. После чего строгим взглядом он оглядел дружину и заговорил: – Братия! Все вы знаете, ради чего мы пришли сюда. Здесь будет наша земля, а мы разведчики. Нам не нужна была война, и не мы первые начали сражение и пролили кровь. И вот, когда до спасительного берега остался один день пути, враги, которых больше, встали перед нами стеной. Но отступим ли мы? Нет! За нами сила и правда. Наши клинки с легкостью разрубают дикарей, а стрелы пробивают их плохие доспехи. Поэтому мы прорвемся. Верно ли я говорю? – Да! – Веди, княже! – Сокрушим дикарей! – И шамана поймаем! – На цепи его Вадиму Соколу притянем! – Нас не остановить! Воины поддержали князя, а иначе и быть не могло, и после того как дружинники притихли, он отдал первый в этот день приказ: – Десятники, ко мне! – Семь суровых вояк сгрудились вокруг Берладника, и он продолжил: – Окуд, береги рудознатцев и охраняй наших раненых. Бересень, на тебе прикрытие, наверняка, на нас сразу с двух сторон налетят. Мень, Тепта и Таисий – вместе со мной впереди, слушать меня и не отставать. Влад – ты возьмешь под команду всех стрелков, бей дикарей без жалости, но не лезь под мечи и дубины. Олеша, с двумя воинами, возьмешь наши зажигательные бомбы. Мы такой ценный припас берегли, а сейчас терять нечего и можно их применить, момент как раз подходящий. Приказы были озвучены, и пришла пора действия. На глаз Берладник оценил численность северян. Примерно шесть сотен на выходе из ущелья и еще около ста человек позади. Назад нельзя – это еще одни потерянные сутки, а значит оставался только путь вперед. – Пошли! – князь выдвинулся в авангард, вынул из ножен меч и указал им на темную людскую массу на невысоком перевале. – Разгоним дикарей! – А-а-а-а!!! – услышал он неразборчивый рев дружинников, которые сбились позади него в плотный клубок, и сделал первый шаг. Иван Ростиславич шел не спеша. Он экономил силы, которые ему понадобятся, когда дружина окажется перед врагами и совершит резкий рывок, и слышал шамана, того самого, который хотел его смерти. Он был косноязычен, но русич смог разобрать слова и, невольно, вникнув в смысл его речи, князь вздрогнул. – О, Великая Темная Мать! – выкрикивал колдун и его голос разносился над ущельем. – Услышь нас, детей Твоих! Мы не боимся смерти, ибо жаждем ее! Мы не боимся вечной тьмы, ибо там покой! Мы всегда с Тобой, а Ты с нами, ведь наше сердце это врата в новый мир! Нам не нужны пустые слова, ибо нам уже все известно! Мы дарим Тебе кровь чужаков и отступников, а Ты, сама доброта, принимаешь нас в свои объятья! Мы готовы пройти по дорогам мертвых, дабы попасть в царство Твое! Там мы припадем к Твоим стопам, выпьем воды из источника мудрости и очистимся от суеты и скверны! Так смотри же на нас своими черными очами, Великая Мать! Узри гибель недостойных и благослови нас на кровавую страду! “Скоты, – с презрением, подумал о шамане и его подручных Иван Ростиславич, вспоминая один из своих разговоров с Соколом, который рассказывал ему о венделях. – Некогда они были осколком великого племени, но вдали от Венедии выродились, а когда свеи вытеснили венделей в Норланд, окончательно одичали и извратили одно из славянских учений. И что теперь? Они живут ради смерти, а ни к чему хорошему это привести не может. Ставить себе цель умереть? Ха! А ради чего тогда жить, учиться, рожать детей и что-то созидать? Нет. Нам такая вера не нужна. И если венедов я могу понять и принять как братьев по крови, то этих полукровок и квартеронов, конечно же, нет. Ну, а раз так, то коли видят нас славянские боги, то они помогут моим воинам, а не старику в шкуре полярного волка, который мечтает о путешествии в царство мертвых, словно о великом благе”. Вскоре шаман заткнулся, и когда дружинники приблизились к северянам, Берладник бросил быстрый взгляд на своих воинов, и улыбнулся. Люди были готовы к драке, и они шли к спасению, а не к смерти. Это было правильно и, поудобней перехватив рукоять меча, Берладник прикрылся щитом, дождался, пока справа и слева встанут десятники, а затем резко прибавил хода. – Бей!!! – воздух сотряс дружный боевой клич дружины, который сопровождался топотом и звоном металла, и передовые десятки русичей врезались в толпу дикарей. – Хе! – на выдохе Берладник опустил свой клинок на голову ближайшего противника, венделя в обшитой костяными бляхами длиннополой куртке и шипастой дубиной в руке. Щит отбросил грубое оружие полукровки, а стальной клинок раскроил череп враг. Затем на него выскочил следующий местный обитатель, на этот раз низкорослый лапон, и князь действовал по наитию. Удар тяжелым сапогом и противник отлетел под ноги своих товарищей, которые затоптали его. Следующий, боец, худой юноша с длинными космами, который попытался достать Ивана Ростиславича копьем. Глупость. Отбив оружие юноши, князь вонзил меч в живот дикаря, который откликнулся на призыв шамана, выполз из дебрей и выступил против дружинников. Вокруг Берладника шла рубка. Воины князя, словно превосходно сработанный механизм, вроде мельничного жернова, перемалывали дикарей и шли на выход из ущелья. Но тут произошло то, чего они не ожидали. Шаман что-то выкрикнул, после чего масса врагов резко развернулась и побежала, а когда пространство очистилось, перед дружинниками появились новые противники, восемь человек, полуобнаженные мужчины не старше тридцати лет с топорами в руках. Они стояли, полусогнув ноги и, от взгляда на них, в душе Ивана Ростиславича что-то дернулось, а в районе живота образовался колючий комок. Отчего так? Князь не задумывался и только позже он понял, что имелась в новых противниках некая невидимая сила, которая била в него и воинов еще на подходе, нечто первобытное и сверхъестественное. Впрочем, тогда было не до этого. Копируя повадки стайных хищников, подвывая себе, словно полярные волки, находясь немного выше прорывающегося отряда русичей, враги бросились на дружинников. – Это ульфхеднары! – выкрикнул кто-то из воинов. “Северные волчьи оборотни”, – промелькнула в голове Берладника мысль и, пересиливая себя, он прокричал: – Стрелки!!! Не спать! Арбалетчики, всего полтора десятка, выстрелили. Над головой князя просвистели короткие стрелы, и передовые ульфхеднары упали. “Вот так, – с некоторым злорадством, глядя на врагов, подумал Берладник, – Будь ты хоть природным богатырем, хоть ведуном, но если тебя не готовили к бою и не снабдили доброй броней и оружием, а выдернули из стойбища и бросили против обученных воинов, ты погибнешь”. Половина противников была выбита стрелками, кто сразу убит, а некоторые только тяжело ранены. Однако остальные четверо продолжили свою безумную атаку, и дружина знала, что делать. Щиты вперед. Единый монолитный строй против яростных одиночек и когда ульфхеднары вступили в ближний бой, Берладник ударил первого из них. Замах. Свист клинка. Но противник ушел в сторону, слишком быстро он двигался. Ногами северянин ударил стоящего рядом с князем десятника Таисия, и он отлетел. Дружинник повалил пару своих товарищей, видать, силен был дикарь, и князь промахнулся. Ну, а человек-зверь, выкрикивая нечто неразборчивое, стал крушить топором тех, кто оказался рядом. Одновременно с этим другие ульфхеднары вступили в бой, но одного дружинники сразу свалили, а еще одного ранили и отбросили, так что против русичей оставалось всего два серьезных бойца, которые сломали их строй. – Ахр-р-р!!! – выкрикнул ульфхеднар рядом с князем и обрушил свое грозное оружие, однолезвийный топор с позеленевшим металлом, на голову Таисия, который пытался подняться. Треск! Хруст костей! Дикарь прикончил опытного вояку. Замах. Рывок в глубину строя. И еще один дружинник мертв, а Берладник, видя это, не поспевал за врагом. Но кто-то из русичей кинул в венделя метательный нож, который вонзился в бок человека-оборотня, и это его притормозило. Он вскинул голову вверх и издал новый дикий рык, в котором кроме ярости была еще и боль, а тут и князь подоспел. Иван Ростиславич оказался в центре небольшой площадки, над трупом одного из своих дружинников и его меч стал опускаться на голову врага. Вот только тот почувствовал угрозу и обернулся. Топор и меч встретились, и князь не выдержал. Берладник сделал шаг назад и покачнулся. К его огромной удаче, он сохранил равновесие и не упал, а топор северянина скользнул над землей. Вендель хотел подсечь князю ноги, но в Рюриковиче, словно проснулось что-то. На краткий миг в его теле появилась неописуемая легкость, какой никогда ранее не было, и он отскочил назад. Противник последовал за ним и опять атаковал, но Иван Ростиславич смог отбить смертельно опасный удар и два воина закружились один напротив другого в смертельном танце. – Ахр-р-р!!! – новый крик венделя и он опять накинулся на князя. Серия стремительных и мощных ударов обрушилась на Ивана Ростиславича. Каждый из них мог оборвать его жизнь, а он умирать не хотел и бился. Князь держался из последних сил. Он сражался на пределе своих возможностей и если бы Берладник дрался с ульфхеднаром один на один, тот его, конечно же, загонял бы и прикончил. Да вот только князь был не сам по себе. Рядом находились верные дружинники, которые уже пришли в себя и, пользуясь тем, что рядовые вражеские бойцы просто наблюдают за боем, они набросились на ульфхеднаров со всех сторон. Щиты и броня против голого тела. Мечи против топоров. Дружинники стиснули венделей, навалились на них скопом и смяли. Оборотни упали на окровавленную землю, и на них обрушилась сталь. Русичи рубили и кромсали их на куски, и князь Иван тоже приложился. Острие княжеского меча несколько раз погружалось в тело ненавистного врага, который смог его испугать. Но потом Берладника оттянул в сторону Сидор Окут, который указал на войско дикарей. Северяне вновь собирались перейти в атаку, и князь выкрикнул: – К бою! Становись! Команда Берладника привела воинов в чувство и, оставив на месте семь убитых и четверых раненых, авангард дружины выдвинулся дальше по тропе. Раненых ульфхеднаров, которые лежали на земле, сразу добивали, а когда дикари покатились с невысокого взгорка на дружину, Иван Ростиславич приказал выйти в первый ряд людям десятника Олеши. Воины, которые освоили применение зажигательных снарядов, встали рядом с ним. У десятника в руках находился горшочек с угольями, и гранатометчики (так их называл Сокол), стали опускать в него промасленные фитили своих метательных снарядов. Толстые шнуры вспыхивали, а затем в приближающуюся живую волну врагов полетели глиняные бутылки. Падение. Треск. Вспышки и огонь. Злое пламя “греческого огня” охватывало тела людей. Они вспыхивали словно свечки, а горючая жидкость, которая была усовершенствована хозяином Рарога и его алхимиками, перескакивала на других дикарей. Лапоны, саамы и вендели, замялись. На широкой тропе образовался хаотично смещающийся по склону орущий от дикой боли огненный комок, а гранатометчики продолжали свое дело. Они метали один снаряд за другим, и над ущельем стоял непрекращающийся стон, от которого дружинникам было не по себе. Ну, а затем горящая толпа дикарей побежала, а русичи, подобрав своих раненых и мертвых, оставив на месте небольшой заслон из арбалетчиков и поджигателей, последовали вслед за ними. Воины были готовы к тому, что им вновь придется сражаться. Но нет. Испуганные оленеводы и вендели, которые восприняли “греческий огонь” как колдовство, разбежались и на перевале дружинники обнаружили только мертвецов и старого шамана, которого толпа просто стоптала. Он был жив. Однако у него была сломана нога. Вендель изрыгал проклятья и старался уползти с пути дружинников, но у него ничего не получилось. Русичи схватили колдуна, а затем подтащили к Ивану Ростиславичу, который сначала хотел его убить. Но это было первое желание, с которым князь справился. А после этого Рюрикович решил, что надо взять шамана с собой, дабы с ним могли пообщаться венедские волхвы и Вадим Сокол. “Да, так будет правильно, – велев дружинникам связать шамана и не спускать с мерзавца глаз, – подумал Берладник. – Мы и десятой части Норланда не обошли, только прибрежные территории на карте разметили, да восточные земли возле горного хребта. А что там дальше, в горах и за ними? Неведомо. Вот пусть колдун и расскажет нам, где и кто кочует, и сколько врагов мы еще встретим на своем пути”. Тем временем арьергард отряда отбился от наседавших дикарей. На это были потрачены последние зажигательные снаряды и стрелы. А после полудня, схоронив мертвых и перевязав раненых, дружина продолжила марш к морю, и к вечеру следующего дня вышла к острогу и своим кораблям. Воины надеялись на отдых, и князь его дал, а сам, получив письмо от Сокола, погрузился на драккар и вместе с ценным пленником, рот которого был забит кляпом, срочно направился в Рарог.