Читать «Капуччино» онлайн

Иногда, в перерывах между лекциями, он спускался в старый город по крутой булыжной улице, мимо фонтана, где два дельфина поливали водой земной шарик, к тихой зеленой реке. Эта река делила город на французский, английский, немецкий и еще каких-то два, которые он так и не раскусил.

Он пересекал реку и чувствовал, как в нем начинает бродить английский и сматывать удочки французский, или вдруг выплывал немецкий и таял в тумане английский. Река была извилистой и каждый раз, пересекая ее, Виль чувствовал, как в нем меняются языки. Вопросы оставались те же, просто «WAY» заменялся на «POURQUOIS», а «WARUM» — на «WAY».

Вопросы были всегда одни и те же, и Виль знал — сколько бы языков он ни выучил — все равно он не получит ответа. Поэтому он ограничился одним. Тем более, один психолог с двумя дипломами и домом с видом на Альпы сообщил ему, что учить языки после полового созревания — пустое дело, так что штудировать их — это было бы настаивать, что созревание еще не наступило…

Бог смешал языки при строительстве той самой башни, чтобы люди не понимали друг друга. Виль относился к этому с подозрением — они никогда не понимали один другого, говоря на одном. Смешав языки, Бог просто-напросто создал профессию переводчиков, касту снобливую и гоношистую, в основном обитающую в двух своих столицах — Женеве и Нью-Йорке…

Часто по дороге в старый город, он задерживался в «ТА GUELE», кафе, чей балкон висел прямо над лингвистической речкой. Виль садился на старый стул, над рекой, прямо посредине, и его левая половина говорила «Un cafe, s’il vous plais», a правая — «Eine Kaffee, Bitte».

Он смотрел на реку, зеленую, среди зеленых берегов и думал, сколько напридумано границ-политических, географических, возрастных, языковых, национальных.

Хотелось взять большую резинку — он видел такую у Бема — и все стереть, и получить мир без границ. И безграничного человека…

Солнце било в глаза, и старинные дома на высоком берегу казались небоскребами, построенными в шестнадцатом веке.

Над ними высилась ратуша, башня какого-то святого, ее колокол бил и подсказывал Вилю, что пора возвращаться в Университет. Он вставал и тащился вверх, из средневековья в мир высотных отелей, «Ломбаргини», Мак-Дональдов и IBM — и возвращался в другое средневековье.

Каждый век имеет свое средневековье, как сказал поэт. Дельфины продолжали поливать мир, смеркалось, и зажигались фонари. Виль тащился, подъем был крут, и на углу улицы Честных Торговцев, — неизвестно, есть ли такие, но улица есть, — он заглядывал в книжную лавку. В этой лавке под интригующим названием «Корабль Дураков» он часто листал одну и ту же книгу — виды города, снятые с одних и тех же мест, но с разницей в сто лет. Он листал ее много раз, ничего особенного не замечая, и однажды он увидел: все стало с годами лучше — дома, мосты, отели. Улицы стали прямее, ровнее, стремительней, но с них исчезли люди.