Читать «Два помещика» онлайн - страница 11
Александр Иванович Эртель
Во время нашего торга с господином Михрюткиным оказалось, между прочим, что он не знает, сколько обыкновенно весит четверть овса, хотя при всяком удобном случае выставлял себя как самого совершеннейшего сельского хозяина, обходящегося даже без управляющего.
— Все сам, батенька… все сам! — сокрушительно жаловался он мне, — и в поле, и на гумне…
Наконец приехала madame Карпеткина, и мы уселись за стол. Несмотря на отсутствие лососины и полупудовой стерляди, — отсутствие, про которое, вероятно, вспоминал и господин Михрюткин, потому что лицо его при взгляде на некоторые блюда не раз конвульсивно вздрагивало, словно от боли, — обед был очень хороший.
Madame Карпеткина, жеманная желтолицая барыня, с тонкими губами и темными меланхолическими глазами, давала тон разговору. Не знаю почему, она возомнила, что я охотник до чтения (так и выразилась) и вообще слежу за литературой. С этого и пошло…
— Вы получаете журналы? — спросила она меня.
— Получаю «Отечественные записки».
— Скажите, пожалуйста, что нового в последней книжке?
— «Благонамеренные речи» Щедрина, роман Додэ, сатира Дженкинса…
— Фи, какая сушь все!.. Щедрин… Дженкинс… — пренебрежительно выставив нижнюю губу, протянула madame Карпеткина.
— Нет, ma chere, про Щедрина не говори этого, — вставил господин Карпеткин. — Правда, он часто уходит, как это… Ну, в дебри, что ли, но все-таки пресмешные иногда вещи пописывает… От души похохочешь…
— Ну да, — важно произнесла madame Карпеткина, — все это смешно, весело… но чувства, чувства нет, mon ami…
— Что ж чувство! — несколько обиженно возразил Никанор Михайлович. Чувства если — ищи у Сю там или у… у… как его? Ну, хоть у Скабичевского… Но согласись, ma chere, — продолжал он, — нельзя же одно только чувство… Мы — люди… Надо и посмеяться… Надо и отдохнуть от… от… треволнений!
Господин Карпеткин, с трудом подобрав это мудреное слово, важно отхлебнул хересу из большой зеленой рюмки.
— Наконец, что такое чувство? — добавил он. — Пустая и глупая шутка, как сказал… не помню, кто сказал… Смех — это я понимаю еще… для пищеварения там и прочее… но чувство?.. Не понимаю!..
Никанор Михайлович пожал плечами.
— Ты вечно со своими… взглядами, — кисло улыбнувшись, отвечала madame Карпеткина, и, воспользовавшись наступившей тишиной, снова обратилась ко мне:
— Вот Авсеенко… наконец, Маркевич, граф Салиас, — медлительно тянула она, — это действительно писатели… Все так тонко подмечено… так художественно воспроизведено… Ах!.. Чародеи (Madame Карпеткина обольстительно улыбнулась, по-видимому, вспоминая что-то очень приятное). Самые сокровенные изгибы женского сердца… самые тайные мысли… всё, всё!.. И главное — прилично. Нет этих вечных мужиков, кабатчиков, вообще оборванцев…
— Ах, ma chere, какие же кабатчики — оборванцы! — с неудовольствием возразил господин Карпеткин.
— Ну, все равно там… Грязь… вульгарность… Fi-donc!.. Вообразите, — обратилась она ко мне, — недавно одна моя знакомая дала мне прочесть, что бы вы думали?
Madame Карпеткина загадочно сжала губу.