Читать «Игорь Сахновский» онлайн - страница 11

– Ну ладно, – говорю, – береги себя там! Мне всё-таки ещё тебя насиловать предстоит.

– Ради этого постараюсь.

Я потом полчаса в зеркале себя разглядывала, невзирая ни на кого. Тоже ещё снежинка.

История вторая

ЦВЕТНОЙ ВОЗДУХ

Я позвонил ей за четыре дня до своей смерти, потому что, оказалось, больше некому позвонить. Она была слегка пьяная, поздравляли кого-то на работе, и разговаривала смелее, чем в тот вечер, когда осталась у меня ночевать.

Звонил-то я с одной целью – попрощаться, и всё.

Но она вдруг захотела условиться о каком-то любовном будущем, пообещала в честь меня накраситься и прямо даже изнасиловать. Ну, я говорю, согласен быть потерпевшим.

А что я мог ответить? Не приглашать же её пить компот на моих поминках.

Собственно, я уже давно заметил, как на некоторых отдельно взятых лицах появляется черта обречённости. Ещё месяц, ещё неделю назад её точно не было, а потом – раз, и видишь эту ужасающую окончательность. Независимо от возраста. Конец фильма осознаёшь до того, как поплывут заключительные титры, белые на чёрном.

Но вот заглянуть в зеркало, чтобы оценить своё лицо с этой же точки зрения, насчёт близости к финалу, я догадался только недавно, в апреле, после свидания с врачихой, которая меня сразила своей надменностью.

Она сидела за столиком, похожим на туалетный, поджимала круглые ноги в нейлоновой сеточке и разглядывала квитанцию об оплате её бесценных консультационных услуг. Плательщика и подателя квитанции, который вздумал тут бубнить о том, «что беспокоит», то есть меня, даже не удостоила взглядом. Зато раза два извилисто передёрнула бёдрами и плечами, как будто подтянула тесную сбрую или портупею, наспех упрятанную под халат.

О том, что я должен лечь на операцию, она сказала таким тоном, словно известила дырявое мусорное ведро, что ему предстоит быть опорожнённым. Или, возможно, остаться на помойке вместе с содержимым. Тут уж как повезёт.

Я ещё имел глупость поинтересоваться: чего ожидать в случае удачной операции? На что надеяться-то?

Она так возмутилась, что, наконец, вскинула на меня глаза, полупрозрачные, как холодец: «А вы чего хотели, мужчина?!..» И снова трепетно так поддёрнула сбрую под халатом. Дескать, что за нескромный запрос, постыдились бы! Да, я понимаю. Клиенту морга лучше помолчать в тряпочку.

Мне захотелось разбить в щепки этот блядский туалетный столик, но я воздержался. Будем считать, пациент сам напрашивается на презрение, когда заискивает перед врачом. Взрослые достойные люди, очутившись в медкабинете, как-то мгновенно скисают, превращаются в покорных овец. На них тяжело и неприятно смотреть.

Поэтому не стал я столики сокрушать, а молча пошёл на воздух.

Когда в апреле на обочине тротуара плавятся под солнцем остатки снега, они горят ослепительнее, чем свежий сугроб. Меня всю сознательную жизнь больше любых цветов привлекал белый. И мой самый удачный проект, который громче всего хвалили и награждали, назывался «Белое на белом». Но сейчас меня гораздо сильней интересует цветной воздух.

Так вот, уйдя от врачихи, я мысленно ещё немного проплевался в сторону портупей и чулок в сеточку, доделал одну срочную работу и спустя полторы недели поехал в правильный медицинский центр на обследование. Там с утра тихая очередь томится в кожаных креслах с общим выражением на лицах: «Участь моя решена». Деликатный женский голос приглашает тебя по имени-отчеству пройти в очередной кабинет. На меня таких кабинетов понадобилось четыре. И в каждом из них разные спокойные ребята одинаково твёрдо и сочувственно мне сказали: да, операция нужна, чем скорее, тем лучше. Внятно и по-честному.