Читать «Восставшая из пепла» онлайн - страница 299

Вокруг меня другие шептали так же, как и я. Тучи шепота поднимались, словно пар. Я думала о статуе отца в зале его дворца, о блестящем материале, из которого ее сделали, о том, как я засмеялась, увидев ее и его, стоящих бок о бок, двоих одинаковых мужчин с короткой бородой и длинными волосами. Теперь от него только эта статуя и останется. Я заплакала. Уткнувшись лицом в ладони, забыв про песнопения о собственной греховности, пока на меня не легла, как влага, черная тень Секиша.

— Да, дитя, плачь, — вскричал он своим ужасающим голосом. — Плачь по своему низменному рождению и скверне, которая в тебе, скверна, которой твои мать и отец позволили вырасти из их похоти, — он нагнулся ближе и схватил меня за руку. Песнопение вокруг нас прервалось. — Но, я вижу, ты плачешь не из-за этого. Это мятежное дитя, дерзающее мечтать о своем проклятом прошлом. Это дитя может навлечь на нас Их гнев. Глаза уставились на меня. Он подтащил меня ближе к огромной каменной чаше, и пламя секло светом его лицо. Он держал меня лицом к этому огню и, нагнувшись ближе, прошипел мне в ухо:

— Ты грязь и зло, порождение зла, утробы зла. Сила в тебе — нечистая, ужасная. Полная Сила — молись, молись никогда не обрести ее! Гордыня, порочность, уродство, зло! Ты грязь темных мест, навоз чудовищ в ямине похоти. Говори это. Говори это.

В ужасе я последовала, запинаясь, за ним.

— Я грязь… зло… Сила нечистая, ужасная… Я буду молиться никогда не обрести ее!

Эти отвратительные слова изрыгались вновь и вновь, когда он держал меня железными руками перед пламенем. Я раскаялась, что подумала об отце. Я не поняла, но усвоила. Я стала низкой, грязной. Я сморщилась, сжалась и была проклятой.

Когда он отпустил меня, я убежала в свою келью и свернулась в клубок, спрятав лицо и сжав тело от любого взгляда. Я чувствовала на себе следящие глаза богов, судящие и приговаривающие. Могла ли я усомниться, что я теперь тоже умру, и мое мясо будет падать с костей в темноте?

Однако с новым днем я проснулась, к своему горю. Секиш лежал перед каменной чашей, — вернее, то, что от него осталось.

После Секиша другого лидера не появилось. Однако мы и не нуждались в нем, наши собственные вина и страх служили суровым лидером.

В тот последний месяц смерть повыкосила нас, пока не осталась только кучка, восемь-десять принцев и принцесс из великих домов севера, да горстка жрецов. Если кто и оставался в живых за пределами нашего убежища, то мы не имели никаких известий, равно как и никакой надежды на это. Земля отняла у нас свои дары, отдавшись опять человеческим дикарям, которые некогда владели ею.

А потом раздался гром, поставивший последнюю печать на нашей тьме. Спящая гора заворочалась и задрожала глубоко в своих недрах. Верхние галереи храма обрушились, оставив после себя лестницы, которые вели теперь в никуда, платформы их были отсечены, а помещения завалены рухнувшими камнями. Когда обвал, наконец, стих, обломки завалили высеченные в горе большие воздушные воронки. Теперь воздух, означавший для нас жизнь и пищу, не мог больше поступать, а оставшийся воздух стал затхлым и ядовитым.