Читать «Семь лепестков зла» онлайн - страница 121

– Степанида Гавриловна, день добрый, – Иванцов шустро подхватил два больших пакета из супермаркета. Улыбнулся прямо во вспыхнувшие злобой глаза. – Позвольте, я помогу?

– Вы прямо как бандит или вор подкрадываетесь! – проскрипела та до невозможного неприятным голосом. – Все вынюхиваете? Говорю сразу: доносить на соседей не стану! Последнее дело – на соседей доносить! У меня от таких доносов семьи не стало. Деда с бабкой по соседскому доносу в лагеря сослали. Мать – в детдом. Там она выросла идиоткой чертовой. Меня родила и оставила с отцом. Алмазы уехала в горы искать, идиотка чертова! А папаша пил! Дрался! Пришлось выходить замуж рано.

– Так с мужем то повезло, я думаю, – Иванцов выразительно окинул взглядом огромный дом, возвышавшийся по ту сторону забора.

– С мужем – да. Все остальное… Ни семьи, ни детства, ничего! И все из за соседских срамных доносов! Не стану доносить, так и знайте!

– Хорошо. Согласен. Но поговорить то мы можем?

– О чем? О соседях?

– Вы знаете, не совсем о них, – вдруг нашелся у него выход. – Речь пойдет об одном журналисте…

– Это который все сновал тут и подсматривал? А машину, сволочь такая, мне прямо под забор ставил, – злобно перебила его женщина. – Ох и сволочь! Все вынюхивал и вынюхивал! Эта братия еще хуже, чем… соседи!

Иванцов послушно прошел в ворота, дождался, когда она их запрет, пошел чуть сзади хозяйки с огромными, будто цементом набитыми, пакетами к крыльцу.

– Входите и разувайтесь, – скомандовала она, переступая порог. – Мне без разницы, кто вы! Следить в моем доме не позволено никому!

В прошлый раз Иванцову разуваться не пришлось, потому что не пришлось побывать и за порогом. Говорили на улице. Говорили быстро, отрывисто и без лишних откровений. Сейчас, ступая в носках по невозможно чистому полу Степаниды Гавриловны, он на информацию надеялся изо всех сил. А иначе чего ради он терпит эту грымзу?

– Чай и кофе предлагать не стану, – скользнула она темными глазищами по Иванцову.

– А я и не попрошу, – выговорил он со смиренным вздохом, хотя очень хотелось добавить: сволочь ты старая.

– Идем в гостиную!

Он пошел. Присел на краешек глубокого кресла, осмотрелся. Чисто до стерильности. Нарядно и даже богато. Но неуютно. Не обжито. Как в музее. У них с Альбиной лучше, много лучше, хотя и хозяйка она аховая. Она разбрасывает, а он следом собирает. Он готовит, она ест и нахваливает. Его все устраивало, и даже нравилось контролировать дом.

– Итак, что хотелось узнать про журналиста?

Степанида Гавриловна, сняв верхнюю одежду, осталась в сером брючном костюме и водолазке, высоко подпирающей ее отвисший подбородок. Она села на диване напротив.

– Все! – Иванцов развел руки с улыбкой.

– Чем это он так интересен, этот проныра? – Она удивленно выпятила губу. – Неприятно вел себя. Приезжал всегда по темноте. Пристраивался когда где со своим фотоаппаратом и щелкал и щелкал без конца.

– Что щелкал, простите?

– Да соседский двор. Вдову эту с ее мамашей малахольной.

Она брезгливо скривила бесцветные губы, и у Иванцова заныло в груди. Неужели и их терпеть не может? Может, эта неприязнь подвигнет ее на болтливость?