Читать «Листья полыни» онлайн - страница 47

Однажды, когда с королевой Фиал я гулял на песчаной косе, что в трех верстах к полудню от Нок-Брана, мы достигли больших круглых камней, что покоятся на самом оконечье этой косы. Каждый такой камень высотой не менее двух человеческих ростов, а всего камней девять. Мы слушали прибой и любовались нечастой в этих местах синевой волн. Фиал, оставшись одна, вдали от воинов, швыряла в воду мелкие камешки и пела — каждому камешку по одной небольшой песне. А я просто слушал, как ветер тихо подпевает ей, пробираясь в расселинах меж камнями. Вдруг Фиал перестала петь, выпрямилась и стала всматриваться во что-то, что было на вершине самого большого камня. Я посмотрел туда же и увидел в солнечном сиянии ослепительно белую огромную птицу. Она сидела широко разведя крылья и, как видно, отдыхала. Надо сказать, что белые птицы предпочитают, чтобы на них смотрели против солнца. Должно быть, только сопровождая своего хозяина, Ангюса, являются они в виде удобном глазу.

Я стоял рядом с Фиал. Позади нас была синева волн, рассказывающих бесконечный стих. Впереди — солнце, небеса и белая птица Ангюса. А мы стояли на самой кромке меж небом и морем, вечностью и забвением.

«Должно быть, — сказал я Фиал после, — именно так, на границе меж безднами, и существует любовь».

«Именно так приходит знание, что она есть, — возразила она. — А дальше путь открыт в обе стороны. Надо лишь помнить о том, что пришло к тебе на кромке, и бездна не одолеет тебя».

На этом глава заканчивалась. Наверное, стоило прочесть о том, кто такая Фиал, но уже начинало смеркаться. К тому же это скорее всего была бы вовсе иная история. Волкодав хотел узнать о море, и, кажется, это узнавание пришло. Сегваны говорили, что море движется от ветра, а ветер прилетает из щелей в овиде, потому что сидящий за ними великий орел то и дело машет крылами. Венны на этот счет молчали, потому что моря у них поблизости не было. Вельхи, значит, считали по-своему.

Книга была закрыта и спрятана надежно в кожаную торбу, меж двойных стенок коей надут был воздух. Даже если б весь корабль со всеми, кто на нем был, пошел ко дну, книга в такой одежде не потонула бы и даже не промокла б, продолжая свое странствие.

Солнце лишь макушкой торчало над небоскатом, и море блестело в короткой и далекой теперь освещенной дорожке, ровно маслом политое. Чем далее от пламяцветных волн, тем более темнел и густел его цвет, становясь оливковым, синим, темно-фиолетовым, а там и вовсе чернел. Весь простор дышал и двигался, и вода более не казалась венну безжизненной уймой, гонимой туда, куда махнет крылом закраинный орел. Верхние волны и неведомые толщи под ними знали, если собрать их вместе, нечто такое, к познанию чего человек движется всю жизнь. Должно быть, тем, кто шел верно, будучи сам перед собой честен, и являлся вельхский бог, окруженный чистоцветными птицами. Венны всегда почитали птиц небесных, потому как они были гонцами с Ирия-острова, где живут в покое и мире добрые души. Значит, и бог-великан Ангюс приходил только к добрым и чистым сердцем. Должно быть, именно про эту чистоту, что показывается перед смертью, если жить с добром и любовью в сердце, и знало море, движимое вовсе не прихотью ветра, а любовью целого мира. Хотя что он знал о любви?…