Читать «Листья полыни» онлайн - страница 32

Торговец поскреб подбородок, будто желая почесать несуществующую бороду, и назвал цену. Цена равнялась половине цены книги. Но Волкодав и тут не выказал ни словом, ни лицом ни малейшего удивления, хотя и мелькнула у него мысль, а не слишком ли долго дремал почтенный хозяин лавки, что спросонья такие цены несусветные называет.

— Что ж, видать, хороша обложка? — осведомился венн. — Не покажешь ли?

— Охотно, — кивнул мужчина, поднялся с сиденья своего и, порывшись на полках в углу, вытащил оттуда… Нет, не кожу с тиснением, не сафьян, даже не шелк. Нет, это был чехол из грубой, ветхой холстины, да еще замаранный какими-то неровными ржавыми полосами. Холстина сплошь была испещрена едва видными значками — кто-то когда-то писал на ней за неимением, может статься, более подходящего для подобного занятия материала.

— Позволь взглянуть. — Волкодав привычно протянул руку, чтобы взять холстину, поелику торговец не вправе был отказываться показать товар лицом, но тот почему-то холстину не дал.

— Этак я тебе обложку дам, почтенный, а ты и был таков, — заметил хозяин. — Вот она, смотри так. — Он развернул холстяной чехол и разложил его на лотке. — Такой товар немалых денег стоит, чтобы столь дешево его отпустить.

Волкодава неприятно покоробила столь резкая перемена в настроении торговца по отношению к нему, ну да венн и не такое испытывал. Черты и резы, увиденные в книге, не отпускали его. Впервые он нашел книгу с веннскими записями. Кто знает, может, и о Серых Псах там есть что?

Он стал придирчиво осматривать холстину. Мало ли, вдруг она и впрямь ценна чем? А если нет, то Волкодав и поторговаться мог: саккаремцы, к примеру, очень уважали покупателя, кой торгуется до последнего. Могли даже за особенно долгий и занятный торг цену еще сбавить против выторгованной. А тех, кто брал товар сразу, не торгуясь, целились обмануть, чтобы знал впредь, как должно торговать.

Халисунцы тоже рядиться на торгу любили, но вот выпросить у них удавалось сущие гроши. Зато и обмана у них не случалось. Этот же лавочник был непонятного племени, а потому не знал Волкодав, как к нему подступиться.

Холстина и точно была совсем старая — как только не истлела еще! Из такой рубахи делали для тяжелой и не слишком чистой работы, для долгого пути. Была эта ткань зело прочная и плотная. На сем достоинства ее и заканчивались. Приглядевшись же повнимательнее к ржавым полосам на ткани, Волкодав понял: да это же кровь! А потом взглянул на шов: да то ж не чехол на книгу вовсе, а бывшая рубаха! Да и полосы кровавые появились не сами по себе, а были следами ран, и то Волкодав, как воин, сразу определил. И не просто следами ран, а страшных ран, нанесенных боевым мечом. Только вот эти порезы срослись потом на рубахе. Срослись, будто была то не ткань, а живая плоть. И, как бывает, когда живая плоть срастается, остался после на ткани шрам. Вот по нему и уразумел венн, как и почему появилась эта кровь. А еще вельми занятно было бы взглянуть на тот меч, кой нанес эти раны: нельзя было мечами нынешних времен ударить так! А может статься, то был меч неведомого доселе Волкодаву народа?