Читать «Фёдор Достоевский. Одоление Демонов» онлайн - страница 32

Все‑таки упрямая решимость Достоевского сжечь свои рукописи спустя три года после того, как он узнал, что петербургская полиция его в чем‑то подозревает, не могла быть связана только со злополучной секретной инструкцией. В деле, заведенном на Достоевского в III Отделении собственной его и. в. канцелярии, вопреки общепринятым представлениям разгадка жертвоприношения не содержалась.

Допустим, Достоевский, стремясь избежать неприятностей и боясь чиновничьей глупости, решился провезти через границу минимум книг и бумаг. Допустим, писатель, уже однажды пострадавший от ареста и каторги, не хотел вновь рисковать и в этой связи не желал, чтобы его рукописи пропали так же, «как пропали все его бумаги при его аресте в 1849 года». Иными словами, он надеялся благополучно пересечь границу и во что бы то ни стало уберечь свои рукописи от конфискации и исчезновения.

Но — уберечь, а не сжечь! Ведь таможня в конце концов могла и пропустить бумаги; во всяком случае, риск потерять их навсегда в случае провоза через границу был значительно меньшим, чем при растопке ими камина.

Да и что это был за выбор для писателя, озабоченного спасением рукописей: лучше пусть сгорят в огне, чем сгинут при таможенном досмотре! Ведь, если посмотреть на вещи здраво, им — рукописям — вовсе не обязательно было превращаться в пепел и каминную золу, чтобы избежать цепких рук свирепых таможенников.

II

В деле сохранения исписанных бумаг от огня, полицейского произвола и пыльных таможенных складов оставалась масса неиспользованных возможностей. Надо полагать, Достоевский о них догадывался.

В течение трех лет (1868–1870) он регулярно и собственноручно отправлял по почте рукописи своих сочинений малыми порциями; в 1868–м это были главы «Идиота», в 1869–м — «Вечный муж» (рукопись была отослана целиком, почтовые расходы составили 5 талеров), в 1870–м — главы романа «Бесы». Предположить, что Достоевский боялся доверить почте черновые рукописи своих произведений, тогда как он доверял ей оригиналы, переписанные набело всего в одном экземпляре, было бы весьма странно: почта работала исправно, ни один из его пакетов ни разу не затерялся, редакции благополучно и без промедления пускали в дело полученные тексты. К тому же Достоевский во всех тонкостях знал правила международной почты — и по поводу корреспонденций poste restante, и в связи с пересылкой денег через банкирские конторы, и в отношении объемистых бандеролей. Так что если он рискнул отправить в «Зарю» оригинал — беловик «Вечного мужа» объемом в одиннадцать печатных листов за пять талеров, то, заплатив всего лишь на талер — другой больше, таким же манером можно было переслать и оригинал забракованного романа из пятнадцати листов, адресовав его кому‑нибудь из знакомых или — еще проще — на свое имя до востребования.