Читать «Фёдор Достоевский. Одоление Демонов» онлайн - страница 196
Людмила Ивановна Сараскина
Петрашевец Момбелли, вместе со Спешневым назначенный в Александровский завод, уже в 60–х годах рассказывал о тяжести перенесенных ими испытаний: «Каждый день меня приковывали к тачке, с которою я и должен был работать целый день, с небольшим отдыхом для обеда, а кормили каторжников крайне дурно, так как приходилось неизменно есть одну только похлебку с требухой и плохим черным хлебом; спали каторжники почти на голых нарах в общеарестантской палате, отдавая свое тело на съедение всяких паразитов!»
Когда в январе 1854 года Достоевский вышел из каторги, он смог узнать первые подробности о судьбе своих ссыльных товарищей — однодельцев. Спешневу еще предстояло шесть лет каторги, но Достоевский смог узнать, что его учитель не пал духом; в сибирском климате прошла чахотка, и, устроив вместе с Момбелли и Петрашевским на Александровском заводе подготовительный пансион для детей, он давал ученикам обоего пола уроки иностранных языков.
Уже невозможно установить, что именно и от кого именно услышал Достоевский о Спешневе в Омске в первые же недели по выходе из острога, — скорее всего, о судьбе каторжников — петрашевцев мог знать К. И. Иванов, женатый на О. И. Анненковой, дочери декабриста И. А. Анненкова, и принимавший в Достоевском горячее участие («Если б не нашел здесь людей, — писал Достоевский брату из Омска, — я бы погиб совершенно. К. И. Иванов был мне как брат родной. Он сделал для меня всё что мог… Чем заплатить за это радушие, всегдашнюю готовность исполнить всякую просьбу, внимание и заботливость как о родном брате…»).
Однако, судя по тому, что Достоевский написал об этом тогда же, сведения были удивительные. «Спешнев в Иркутской губернии приобрел всеобщую любовь и уважение. Чудная судьба этого человека! Где и как он ни явится, люди самые непосредственные, самые непроходимые окружают его тотчас же благоговением и уважением». Даже если в этом отзыве и было хоть сколько‑нибудь невольной зависти или горечи, то было ведь и восхищение; как один из благоговевших, Достоевский не мог не считаться с фактом всепокоряющего обаяния Спешнева, способного быть объектом обожания и в доме Панаевой, и в каторжном остроге.
Только десять лет спустя после Тобольска Достоевский увидел Спешнева вновь. Как запомнил Семенов — Тан — Шанский, «он (Спешнев. —