Читать «Был ли Гитлер диктатором?» онлайн - страница 36

Киркпатрик тогда наверняка желал нам добра. После войны он стал Верховным комиссаром королевы Англии в оккупированной британцами части рейха. Когда Киркпатрик служил в Берлине, английским послом был Невил Хендерсон. В отличие от меня Гитлер считал его другом.

Невил Хендерсон

Однажды на званом вечере в доме начальника штаба СА Лутце мимо нас пробежала такса хозяина, и Хендерсон сказал: "Смотрите, дорогой принц, у этого животного типично немецкие качества — большая пасть и длинный хвост". Я ответил: "Бульдог, насколько я знаю, типичная для Англии собака — она кусает снизу, ваше превосходительство".

Я упоминаю эти оба коротких эпизода только потому, что я пережил их сам и потому что они показали мне, насколько по-разному, по сути, думали те англичане, которые оба принадлежали в те времена к штату английского посольства и оба играли после этого большую роль.

Я особенно охотно общался во Французском посольстве с послом Франсуа Понсе. Гитлер очень ценил его как "совершенно особенно умного и тактичного человека". На основании многих частных отзывов у меня сложилось впечатление, что Франсуа Понсе был большим германофилом, чем это устраивало господина фон Риббентропа. Риббентроп ставил на Хендерсона. Как доказала история, нужно было делать как раз наоборот. Но я едва ли мог вмешаться, тем более что Альфред Розенберг в 1929/30 годах добился моего исключения из партии — причем подпись Гитлера была подделана, — так как я вместе с бароном Лерснером предложил Гитлеру проверить его позицию по отношению к Франции и стремиться к союзу с французами. Гитлер согласился с этим, и Розенберг сообщил Гитлеру, что барон Лерснер не вполне ариец. Неслыханный поступок Розенберга был раскрыт лишь в 1936 году, когда Гитлер заявил, что никогда не знал ничего о моем исключении, иначе он, конечно, не приглашал бы меня все эти годы снова и снова к себе.

Я упоминаю об этом только между прочим, ибо этот факт демонстрирует, насколько велики были опасности для Гитлера и его борьбы внутри партийного руководства и что называть его диктатором — это безумие. Если бы он был диктатором, то у него, вероятно, все удалось, тем более что у него никогда не было намерения оставаться до смерти во главе государства. Я слышал, как он часто говорил: "Как только я закончу строительство фундамента империи, я удалюсь от дел и посвящу себя только развитию нашей идеологии". И это тоже свидетельствует о том, что он никогда не хотел войны.

Часть 9. Вечная этическая закономерность природы

"Почему вы говорите обо всем этом только сегодня?" — спросит, вероятно, кто-то. Во-первых, потому что было много людей, обладавших и обладающих куда большим объемом материала для доказательства, кроме того, занимавших намного более важные посты, чем я, у которых, правда, не было этой моей неповторимой личной связи с Гитлером. Единственный, кто лично превосходно изобразил Гитлера, к сожалению, не жил в Берлине. Он — большой художник, который, однако, никогда не действовал в сфере политики. Это доктор Ганс Северус Циглер, главный интендант Тюрингских театров. Его книга правдива — это наивысшая похвала, которую сегодня можно сделать книге.