Читать «Кирюша из Севастополя» онлайн - страница 50

— Полежу маленько, пусть ноги отдохнут, — дипломатично пояснил он.

Кеба понял.

— Желаешь, секрет сообщу? — хитро предложил он. — Как зажмуришься, так ноги в два раза быстрее отдыхают.

— И чего ты выдумываешь! — недовольно отозвался Кирюша, но ответа не расслышал, ибо в ту же секунду погрузился в сон и опять очутился на дороге, по которой шел весь день. Дорога попрежнему была безлюдной. Один за другим бежали по сторонам вдоль нее телефонные столбы, постепенно окутываясь пылью и заволакиваясь туманом.

Сквозь унылое гуденье проводов слышался шепчущий голос Кебы:

— Кирюшка!.. Вот разоспался! На вахту опоздаешь.

Маленький моторист насилу очнулся.

Было темно и холодно. Высоко над головой искрилось звездное небо, похожее на извилистый ручей, усыпанный блестками: то изломанные стены балки ограничивали видимость своими краями.

Рулевой склонился над подростком:

— Вот что. Пока ты спал, знаешь, что я надумал? Смотаюсь-ка до хаты, может увижу своих. Ведь рядом… Заодно харчей разживусь.

— Ой, Кеба, нарвешься на фрицев!

— Так я без представления им… Учую неладное, всем бортом на сто восемьдесят развернусь. Не сомневайся. Но, в случае чего, бери левее Станички, обогни город, выгребай за Мефодиевку до цементных карьеров, а там — на перевал до Ветродуя. Его Степаном Петровичем зовут. Понял? Дай-ка гранату. В два счета обернусь.

Не успел Кирюша сообразить, что произошло, как рулевой выбрался из балки и растаял в ночной мгле.

Ошибка Игната Кебы

Миновал по крайней мере час, но Кеба не возвращался.

Кирюша терялся в догадках. Столько всяческих опасений породило в нем отсутствие спутника, сколько он не испытал за все время, с момента аварии шлюпки и до тех пор, когда остался в одиночестве на дне этой кладбищенской балки.

Томила тишина, хотя именно по ней следовало предполагать, что с Кебой ничего не стряслось. Из слободки не долетало ни малейшего звука, будто она ничем не отличалась от кладбища на краю балки. Все вокруг вымерло. Куда ни вглядывался маленький моторист, повсюду простиралась таинственная мгла.

Он чувствовал себя покинутым. В голову лезли мрачные мысли. Все представлялось беспросветным. Сдавалось, что Кеба или ушел навсегда, или ищет и не может найти его. Кирюшу так и подмывало подать голос, чтобы услышать в ответ хриплый, рассерженный его неосторожностью басок рулевого.

Безжизненные шорохи боры скрывали приближение Кебы вплоть до того мгновения, пока над ухом Кирюши не раздался отчетливый шопот:

— Вахтишь, орленок? В порядке.

Высокий силуэт рулевого выдвинулся из темноты.

— На-ка, наверни…

Кеба сунул в руку Кирюши еще теплую лепешку и, присев на корточки, наспех пересказал новости:

— Дополз без происшествий. Ни людей, ни собак, ни румын с немцами. Сени на щеколде. Снаружи за ремешок потягнешь, отодвигается. Понятно: есть кто-то из наших. Прислонился к двери и слышу: жинка с мамашей беседуют. Пытаю тишком: «Чи можно до вас, добрые люди?» Они молчат. Тогда я признался. Обе как до меня кинутся! Повисли на плечах и плачут. Подаю команду, чтобы успокоились, — не подчиняются. Едва навел порядок. Гранату кладу возле порога и опять до них: «Рассказывайте, как при немцах дышите?» А жинка сквозь слезы: «Только что дышим, Игнат Семеныч, а жизни нема…» Слушаю и думаю: ладно, что немцы под постой хату не опоганили. В школе расселились на нижнем этаже и на берегу, в блиндажах у рыбзавода. Фрицево начальство квартирует у слободского старосты. Объявилась продажная душа. Сволочью был, когда шхуну имел, сволочью и остался, хотя прикидывался, что не в обиде на советскую жизнь. Вот бы попался! Семенчук по фамилии. Насчет школы придется известить артиллеристов. Нехай прицелятся поточнее, немало фрицев накроют… А Вовка мой у партизан прячется… Топаем, Кирилл Трофимыч, до хаты. Мои обещали снабдить на дорогу. Пекут лепешки, кипятку согреют… Вира за мной! В полночь фрицы каждую хату проверяют. Нужно до их обхода выбраться.