Читать «Любовь на оливковом масле» онлайн - страница 35

Женя вдруг обнаружила, что сидит, держа в руках раскрытое меню. Таращилась в него, не видя, что там написано. Хорошо же она, наверное, выглядит!

— Теперь понимаю, откуда страдание на лице, — не замедлил с комментарием Русаков. — Калории, наверное, считали? Или условные единицы по кремлевской диете?

— Да нет. Я просто… — Женя осеклась. — Просто размышляла, что мне сегодня хочется.

— Ах, я болван! — в сердцах бросил он. — Простите мою бестактность. Последнее время совсем одичал. Как-то из головы вон, что при женщинах упоминать о диетах — табу.

— При мне упоминайте сколько угодно, — ответила она. — Никогда об этом не думаю.

— Вам сильно повезло. Иметь такую фигуру, не сидя на диетах…

— Спасибо на добром слове, — скороговоркой перебила она.

Надо ей еще выслушивать его дежурные комплименты: сама знает, что у нее отличная фигура!

В пику ему она выбрала самое калорийное блюдо из всех, что содержались в меню — огромный, на полтарелки, стейк из какой-то совершенно особым образом выращенной австралийской парной говядины, с горой жареной картошки и горсткой овощей.

Выбор ее поверг Русакова в восхищение.

— Решительная женщина. Уважаю. И последую вашему примеру.

— Значит, кремлевской диетой тоже пренебрегаете? — съехидничала Женя.

Он засмеялся.

— Меня тут спровоцировали на эксперимент. Диета по группе крови, чуть с ума не сошел. Есть в результате вообще расхотелось. По-моему, лучше сразу умереть голодной смертью, чем каждое блюдо проверять — можно тебе его или нет.

— А результат был? — поинтересовалась Женя.

Сначала да. Потому что я сперва один творог лопал. Без ничего, понимаете? А его пустым много не съешь. Я даже с вареньем его ненавижу. Зато мне его можно много. Это я сразу запомнил. В общем, на этом творожке я за неделю пяти килограмм лишился. Может, и десять бы в результате сбросил, но меня при одной мысли о твороге мутить стало. Тогда плюнул и стал есть, как обычно. Теперь вешу ровно столько, сколько раньше. И знаете, если честно, никакой беды в этом не вижу. Форму я поддерживаю. Зимой — лыжи, летом верхом езжу.

— Собственную лошадь содержите?

— Нет. У знакомого есть конюшня. Ну так, может, поговорим о делах, пока наши стейки готовятся, а после уж спокойно предадимся трапезе?

Женя ничего не понимала. Вроде бы никаких конкретных дел у них с Русаковым пока не намечалось. Или начальство ее снова не проинформировало? Возмутительно! Вернется в офис, поставит вопрос ребром. Работать так совершенно невозможно!

Русаков, уловив недоумение у нее на лице, рассмеялся:

— Поразительно! Неужели вы про свои сапоги уже забыли?

— А-а, вы об этом, — протянула Женя. — Да, знаете, как-то свыклась с их потерей.

— Вы — может быть, но для меня это вопрос чести. Сколько они стоили?

Евгения уже почти ненавидела Русакова, хотя вроде и не с чего. Он вел себя предельно корректно и порядочно. И совсем не был виноват, что понравился ей. Ненавидеть ей следовало себя. Кто ее просил давать волю чувствам? И, взяв себя в руки, она постаралась как можно небрежнее бросить: