Читать «Джамбаттиста Вико» онлайн - страница 22

Историзм же Вико нельзя не признать двусмысленным, в идеологическом отношении по крайней мере. Конечно, из него следовало, что всякий социальный порядок обязан своим возникновением не случайному стечению обстоятельств, а имеет исторические основания для своего существования. Но какова, по Вико, роль исторической самодеятельности человека в этом «поступательном движении наций», имеет ли личность право, говоря словами нашего поэта, «дерзать от первого лица», или все, что ей подобает, — это следить с «естественным благочестием» за ходом исторических событий, ничуть не вмешиваясь в них? На этот вопрос можно попытаться ответить только после рассмотрения конструкции «новой науки». В целом в своем отношении к предшественникам, к исторической традиции Вико очень напоминает Лейбница (см. 20). Так же как и Лейбниц, Вико не сторонник бескомпромиссного разрыва с прошлым, с его духовным и социальным наследием. Его девиз — к новому знанию путем критического переосмысления традиции, оживление прошлого в интересах настоящего, понимание прошлого на основе понимания человека в его историческом развитии. Историю нужно принимать всерьез, но отнюдь не буквально, а в соответствии с уровнем развития человека и общества в ту или иную эпоху. Это не значит, что, глядя на прошлое из настоящего, нужно вычитывать в историческом предании то, что сейчас принято считать истинным и справедливым. Такая позиция — абстрактный рационализм антиисторического сознания, считающего вечными и неизменными современные критерии научности и приводящего к целому ряду заблуждений. Это было характерно для картезианства, стремившегося основать все науки на фундаменте интуитивной очевидности ясного и отчетливого мышления. Но что, если мышление людей не всегда было ясным и отчетливым? Тогда его результаты не имеют ровным счетом никакого значения, гласит ответ картезианцев. Однако задолго до формирования нового научного сознания появились города и государства, пышно расцвела культура, возникли непревзойденные творения искусства в камне, металле и слове, творения, перед которыми благоговейно склоняются и современные мастера искусств, и все эстетически развитые люди. А комфорт и утонченность цивилизации поздней античности? Они намного превосходили все удобства Версаля или Венеции эпохи Каналетто. Рассуждая от действия к причине, вряд ли можно допустить, что ум человеческий был тогда слаб и немощен. Но в таком случае приходится задуматься над картезианским критерием истины, а он в той или иной форме был принят всем рационализмом и Просвещением.

Итак, может быть, «ясное и отчетливое мышление» не было одинаковым в процессе развития человеческой культуры? Может быть, человеческое мышление, исторически развиваясь, существовало в разных формах и, следовательно, руководствовалось различными критериями? Эти и подобные им вопросы неотступно терзали ум Вико в течение десятилетий, пока он не нашел удовлетворявший. его ответ. Имманентное преодоление картезианства сыграло здесь очень важную роль. Поэтому имя Декарта следует присоединить к тем четырем, о которых упоминает «Автобиография». Ведь наши учителя не только те, кто дает нам готовое знание, но и те, кто заставляет как следует задуматься над кардинальными вопросами, хотя и предлагает неприемлемые решения.