Читать «Авраам» онлайн - страница 6

— Вишь, как у нас по ночам дымком попахивает! Это полевой дымок! У вас, в городах, таким дымом не пахнет, — внезапно замечал он, когда неожиданно с подветренной стороны доносился до нас запах дыма от костра, разложенного собравшимися на выгоне ребятишками «в ночное».

— Да. Это деревенский дым.

— Люблю!.. Потому, выходит, хотя и ночь, а все же живут… Кто-нито не спит. И не жутко.

Пролетит летучая мышь, и я тороплюсь захлопнуть окно в свою комнату.

— Ты зачем от нее запираешься? — спрашивает меня Антон.

— Влетит, неприятно.

— Неприятности от нее никакой нет, — замечает он. — Ведь это та же мышка, что по полу бегает в избе… Только что крылья дал ей бог… Ты знаешь ли, как она нарождается?

— Нет, не знаю.

— Она от божьей благодати. В церкви священник, за причастием, ежели уронит на пол крошечку от просвирки и эту крошечку мышка съест, с того времени у нее крылья проявятся. И положено ей уж до земли не касаться, а летать в нощи… Она только на белое и чистое садится. Расстели здесь холст, она сейчас и сядет.

Пытался я его расспрашивать о близких к нему людях и интересах и получал ответы в таком роде:

— Ладно вы живете, должно быть, со Степанидой?

— Ладно. Ничего.

— Хорошая она женщина?

— Хорошая. Ничего.

— А на деревне у вас хороший все народ?

— Хороший. Ничего.

— А старшина каков?

— Ничего… и старшина ничего.

— И писарь?

— И писарь… Надо быть, хороший и писарь.

— А становой?

— Не знаю… Не слыхал нешто.

— А брат твой, Платон Абрамыч, каков, по-твоему, человек?

— Ничего, хороший…

— А как мирские дела у вас идут?

— Ничего, ладно… Со всячинкой тоже бывает.

— Ну, а вообще-то как вам живется?

— Ничего, справляемся.

— Не тяжельше прежнего?

— Иной год справляемся, иной — нет… А вот как уедешь — скучно нам будет, — вдруг перебивает он самого себя.

— Отчего же так? Какое от меня веселье?

— Так уж все как-то, привычка. Вот теперь выйдешь из избы, ан ты и тут… Мужики тоже толкутся, ребятишки. Все одно как голуби к жилому месту, так и мы к хорошему человеку. Посидишь с тобой, и приятно.

Странное впечатление всегда производят на меня подобного типа крестьяне. Это — тип уже вымирающий, как тяжелая, неповоротливая, созерцающая кенгуру австралийских лесов, погибающая в борьбе за существование с ловкими, пронырливыми хищниками новейших формаций. Он уже редок в подгородных деревнях, хотя в глуши встречается еще во всей неприкосновенности. Чем больше вы с ним знакомитесь, тем более нежные чувства начинаете питать к нему но вместе с тем в вашу душу забирается какая-то догадливая грусть. Неужели же суровый закон борьбы за существование всевластно царит и в человечестве? Неужели человек не пробовал противустать его ужасному, антигуманному проявлению?