Читать «Блоха» онлайн - страница 23
Евгений Иванович Замятин
Убегает, за ним – Мастер. В это время – музыка, парадным маршем входят ГЕНЕРАЛЫ и ЦАРЬ.
ЦАРЬ. Ну, здрасьте, что ли?
ГЕНЕРАЛЫ. Здра-жла-ваше-цар-ство!
ЦАРЬ (приглядывается). А где же этот... мой... как его?
ГЕНЕРАЛЫ (выскакивают). Здесь я, ваше-цар-ство! – Здесь, ваше-цар-ство! – Здесь...
ЦАРЬ. А, да на кой вы мне! Ну, этот... как его... Платов!
КИСЕЛЬВРОДЕ (Платову). Ну, дружочек, пришел твой часик: иди, Царь тебя требует.
ПЛАТОВ. Крышка! Пропал – ни за нюх табаку! (Идет за Кисельвроде.)
ЦАРЬ. Ну, донской казак Платов, здравствуй, что ли.
ПЛАТОВ (гаркает). Здра-жла-ваше-цар-ство!
ЦАРЬ. Где был, что видел?
ПЛАТОВ. Так и так: был я, согласно собственноручному твоему царскому слову, на Тихом Дону.
ЦАРЬ. Ну, докладай, какие у вас там казаки промеж собя междоусобные разговоры ведут.
ПЛАТОВ. А это, стал-быть, могу я только по тайности на ушко сказать.
ЦАРЬ. Ну, на тебе ухо – пользуйся.
Платов, подошедши к трону, шепчет Царю на ухо.
ЦАРЬ (Платову). Та-ак. Ладно! А больше, например, тебе нечего мне сказать?
ПЛАТОВ. Гм... Кхе!
Генералы вытягиваются на цыпочках, шушукаются.
ЦАРЬ (Платову). А что же ты, братец, про самое главное-то молчок? (Грозно.) А-а-а? Как же тульские твои Мастера против аглицкой нимфозории себя оправдали?
ГЕНЕРАЛЫ. Каюк! – Поплыл Платов! – Митькой звали.
ПЛАТОВ (бухается на колени). Так и так: хочешь – казни, хочешь – милуй. А только нимфозория окаянная все в том же пространстве, и, стал-быть, ничего удивительней тульские мастера не могли сделать.
ЦАРЬ. Ну, брат, это уж – маком! Ты – старик мужественный, а что ты мне докладаешь – этого быть никак не может! Слышишь?
ПЛАТОВ (гаркает). Так точно, ваше-цар-ство, никак не может! (Другим голосом.) А только вот хоть ты тресни – так оно и есть.
ЦАРЬ. Да ты... Как это ты смеешь мне, Царю, поперек говорить? Подавай ее сюда!
Платов мнется.
Не слышишь? Уши заколодило? Сейчас давай – ну?
Платов подает Царю шкатулку. Царь открывает, смотрит.
Что за лихо! И впрямь: как лежала блоха – так и лежит. Не может того быть: тут тульские Мастера, наверно, что-нибудь сверх понятия сделали... (Услышал страдательную Левши на гармошке. Платову.) Постой-ка: это кто же там приятной музыкой займается?
ПЛАТОВ. А это так... тульский один... стервец... У-у-у! (Свирепеет.)
ЦАРЬ. А ну-ка, поди спроси этого самого тульского насчет государственной нашей блохи.
Платов уходит.
Нет, уж чего-нибудь они с ей да изделали... (Пробует взять блоху.) А пропади ты пропадом! Палец у меня дюже толстый – не гожается...
ГЕНЕРАЛЫ. Послюньте пальчик, ваше-цар-ство! – Лизните их... Язычком, язычечком!
КИСЕЛЬВРОДЕ. Дозвольте, я лизну!
ЦАРЬ. А, иди ты к ляду!
ПЛАТОВ (возвращается, подходит к Царю). Так и так: говорит ихний тульский Левша, надо, говорит, блоху эту в самый мелкий мелкоскоп глядеть – тогда-де все обнаружится.
ЦАРЬ (кричит сердито). Подать сюда самый мелкий мелкоскоп!
КИСЕЛЬВРОДЕ. Подать мелкоскоп!
Десять Генералов на рысях немедля приносят громадную трубу, устанавливают ее поперек палаты – глядельным концом к публике; перед другим концом – держат шкатулку с блохой.