Читать «Кровавый пир» онлайн - страница 5

Подле Астрахани передал он Львову купеческого сына, Сехамбета, за которого князь обещал выдать деньги в приказной избе.

Князь остановился у Астрахани, а Стенька Разин проплыл мимо нее и стал невдалеке, у Болдинского устья, со всеми своими стругами и удалыми казаками.

Такова история Стеньки Разина до того времени, с которого начинается эта повесть.

III

– Едут! – пронеслось по берегу, и толпа народа, теснясь и давя друг друга, бросилась к пристани. Сверху Волги на веслах друг за другом спускались к пристани четыре легких струга. Один из них действительно мог поразить каждого своим великолепием.

Молодой стрелец не соврал. Вместо канатов и веревок на нем вились синие, красные, желтые шнуры из шелка; судя по яркости блеска, на мачтах вместо парусов висели парчовые ткани, все борты были выложены алым бархатом, а на корме, под пышным балдахином, на богатых подушках лежали казаки.

Народ ахнул, завидя этот струг, и ни на что не смотрел больше, следя только за ним.

– Надо полагать, на нем и батюшка, Степан Тимофеевич, – говорили в толпе.

– Не иначе!

А тем временем к пристани подошел первый струг. С него сошла ватага удальцов и стала быстро перетаскивать на берег длинные пушки; потом подошел второй струг, вышла новая ватага и вывела за собою пленников в изорванных одеждах, босых, со связанными назад руками и соединенными общей длинной веревкою. Из третьего струга вышли казаки, вытащив с собою большие связки, тючки и разную рухлядь. И, наконец, из четвертого, богато украшенного, сошли на берег только казаки. Почти все они были одеты одинаково пышно и богато. На всех были золотом шитые и украшенные камнями сафьяновые сапоги желтого, зеленого или алого цветов, огромные шаровары алой шелковой материи, жупаны и кунтуши из дорогой парчи, высокие бараньи шапки, на которых сверкали ожерелья из драгоценных каменьев и, наконец, изукрашенное оружие за богатыми поясами. Все на подбор молодец к молодцу, крепкие, коренастые, с загорелыми лицами, длинными усами, бритыми лбами и смелым, решительным взором.

Они все, весело перекидываясь словами, тронулись по узким улицам огромной ватагою, и народ провожал их с завистливым и пугливым вниманием.

– Фу – ты, притча, – сказал один посадский другому, – гляжу, гляжу, а который из них батька – и не распознаешь.

– Про него меня спросите, братцы, – отозвался маленький, плюгавый мещанин, – я в Царицыне был, когда он проходил мимо.

– Его во как видел!

– А где ж он?

– У него из глаз искры сыплют, и весь он в золоте, – пояснил таинственно мещанин. – Кто на него ежели взглянет, не из своих то исть, сичас в пепел обратится.

– Бреши, бреши! – перебил его рослый казак. – Степан Тимофеевич‑то – вот он! – ткнул он в толпу казаков пальцем. – Я его еще с Черкасс знаю. Вместе бражничали. Его и Фролку!