Читать «Эйнштейн» онлайн - страница 62

Как будто это говорит Герцль, зачитывая отрывок из своей главной книги — «Еврейское государство». В 1919 году, в письме своему другу Паулю Эренфесту, Эйнштейн писал: «Самую большую радость мне доставляет осуществление замысла о еврейском государстве в Палестине». Годом позже он делает оговорку: «Я только что употребил термин «еврейское гражданство», зная, что он, возможно, будет встречен в штыки». В 1925 году неукротимый космополит повторит в речи по случаю открытия университета в Иерусалиме: «Еврейский национализм сегодня необходим, потому что только упрочив нашу национальную жизнь, мы сможем изжить конфликты, в которых и сегодня страдают евреи». Убийство Ратенау было из их числа.

Это явное идеологическое противоречие объясняется личным опытом Эйнштейна. Оно уходит корнями в отроческие годы, когда семейство Эйнштейн приютило Макса Талмуда, российского студента, который, из-за своего происхождения, не мог учиться в императорских университетах. Макс Талмуд не только приохотил Альберта к математике и философии, но и поведал ему историю своей жизни: погромы, запрет молодым евреям поступать в русские университеты, черта оседлости, когда скопища евреев были загнаны в гетто вдали от русских городов, подвергаясь насилию со стороны местного населения, поддерживаемого казаками, чуть только что не так.

Больше всего Альберта поразил запрет его единоверцам поступать в университеты; только единицы становились европейскими студентами. Это отлучение молодых евреев от науки — которая была для него величайшей ценностью — внушило Эйнштейну цель, казавшуюся безумной. С самого 1915 года он мечтал приложить руку к основанию Еврейского университета. Университета, где студенты смогут забыть о своем происхождении, получить права наравне с другими. Молодые люди смогут приложить свои умственные способности к научной деятельности — и только.

«Мы должны как следует истолковать наше положение чужаков и извлечь из этого выводы. Глупо пытаться убедить других в том, что в интеллектуальном и духовном плане мы такие же, как они. Мы должны социально раскрепоститься, сами найти решение наших общественных проблем. Мы должны создать собственные студенческие общества».

В его представлении, этот университет должен быть в Иерусалиме. В него будут принимать не только евреев, но и молодых арабов. Ибо Эйнштейн, как настоящий пророк, не скрывал от себя сложностей, которые могут возникнуть на пути осуществления этого слегка безумного проекта — возвращения на землю предков. Он не отмахивался от арабского вопроса. Закоренелый мечтатель, он думал, что мудрость народов сумеет преодолеть разногласия, восторжествовать над ненавистью. Движение освобождения еврейского народа, которое он призывал в тот самый момент, когда в других умах вызревало движение уничтожения еврейского народа, не должно было осуществиться за счет движения освобождения арабских стран. Пацифист жаждал мира между народами. Но это значило и срочно указать выход обнищавшим, угнетенным еврейским массам из Восточной Европы. Сражение, которое он вел почти в одиночку, — не единственное противоречие человека, не приверженного ни вере, ни обрядовости, но поддерживавшего слегка иррациональную внешнюю связь со своей природной общиной. Наверное, эта связь коренилась глубоко. Возможно, ее освещали отсветы свечей, которые его мать зажигала на шабат? Эйнштейн никогда не забывал, откуда он взялся.