Читать «Как поступить в американский университет и обучаться в нём бесплатно» онлайн - страница 98

Подобная система, более диффенцированная, чем пятибальная, имеет два преимущества. Во-первых, чтобы не лишиться стипендии и места в аспирантуре, вы должны набрать некоторое минимальное число очков. Не набрали – вот вам Бог, а вот – порог. Может, вас и не выгонят сразу, но какие-то льготы вы потеряете наверняка, причём не в наказание, а в результате собственной лени и нерасторопности. Только по этим причинам, так как если вы сдали TOEFL и GRE, то уж недостаток ума и способностей вам никак не инкриминируешь!

Второе обстоятельство относится к хорошо успевающим студентам. Система подсчёта баллов позволяет чётко ранжировать их и указать, кто первый, кто второй, кто третий – то есть выявить лидеров, победителей гонки. Можно надеяться, что победители не останутся без награды – поедут за счёт университета на конференцию или будут отмечены иным образом; но важнее то, что они обретут более высокий статус, а с ним и уважение. Всё точно так же, как в детском саду: этот мальчик – самый сильный, а эта девочка – самая красивая, и все хотят с ними водиться.

Подобная система выявления лидера играет большую роль, помогая избавиться от неуверенности и комплекса неполноценности. Если вы обучались на курсах автолюбителей, то ваш инструктор несомненно говорил вам, что бензинов и масел с разными свойствами существует множество, а вот тасол одинаков повсюду. И, сказав это, добавлял: тасол – он и в Африке тасол! Так вот, первый – он и в Африке первый! И неважно, сколько долларов шуршит у него в карманах; богатых людей в Америке много, но не все они – первые и победители. Вы можете стать лидером, вы должны им стать, вы им станете! И тогда поймёте, что в Штатах любят удачливых и толковых, и не любят тех, кто бестолков и не может добиться успеха.

Но последнее к вам не относится, не так ли?

* * *

Лирическое отступление № 5

Поделюсь кое-какими воспоминаниями о Нью-Йорке, которые напрочь разрушают миф о неконтактности американцев.

Воспоминание первое. Сижу я в крохотном дворике, что расположен за домом моей кузины в Мамаронеке, пригороде Нью-Йорка. Дворик граничит с соседним участком, где живёт старый ирландец с престарелыми сёстрами; вероятно, ни у кого из них нет детей или иных спутников жизни, а есть только любимый пёс, один на всех и тоже в преклонных годах. И вот мой племянник, сын кузины, десятилетний шалунишка, взгромоздился на изгородь и стал поливать этого пса из водяного пистолетика.

Кто сказал, что американцы неконтактны? Контакт был – да ещё какой!

Воспоминание второе. Опять я сижу, только на сей раз на ступенях дядюшкиного домика в Ларчмонте, другом пригороде Нью-Йорка. Сижу и курю, а передо мной на улице играют в мяч подростки, белые и чёрные, лет так от двенадцати до пятнадцати. Играют они, и постепенно подбираются ко мне поближе, и поглядывают с любопытством – мол, кто это вселился в дом к дядюшке и тётушке и портит табачным дымом свежий воздух Ларчмонта. Наконец один из игроков, чернокожий паренёк, кидает мне мяч, а вслед за мячом и сам подкатывается, со всей остальной компанией. И спрашивает, без всякой застенчивости, характерной для наших детей: откуда вы, мистер? Из штата такого-то или из Канады? А может, с Аляски? Нет, – отвечаю, – я из города Петербурга, что в России, на берегах Невы и Балтийского моря (это надо уточнять, так как в Штатах тоже имеется Петербург, но конечно, не такой знаменитый, как наш).