Читать «Stalingrad, станция метро» онлайн - страница 3

Отвратный тип. Старпер. Конченый ханыга.

Ханыга самым бесцеремонным образом шуганул Елизавету Карловну, стоило ей приблизиться к карусели на расстояние полутора метров, вытащить блокнот и нанести первые штрихи.

— Чего это ты тут вынюхиваешь? — гаркнул он едва ли не над самым Елизаветиным ухом.

— Ничего… А вы здесь работаете?

Елизавета всегда придерживалась теории, что вежливость, кротость и участие — ключ к любому сердцу. Но место сердца у ханыги, по-видимому, прочно занимала емкость с паленой водкой, и потому самый обычный вопрос, срикошетив от бутылочного стекла, вернулся к Елизавете довольно неожиданным ответом:

— Не твое собачье дело! Хромай отседова, кобыла! Проваливай подобру-поздорову. Всё ходют тут, всё пишут… Хоть бы вы повыздохли все, писаки.

— А что это вы со мной так разговариваете? — Елизавета была уязвлена. — Оскорбляете и вообще… Сами вы кобыла.

— Хромай-хромай.

— Когда захочу, тогда и похромаю. Но вынуждена вас предупредить: хамство вам с рук не сойдет. Кто у вас здесь начальник?

— Дед Пихто.

Ханыга и сам был похож на фольклорного деда Пихто в его классическом варианте: свалявшаяся бороденка, сизый бородавчатый нос и лишенная какой-либо основательности мелкотравчатая фигура. Такого можно свалить с ног одним щелчком и окончательно добить одним-единственным, правильно выбранным словом. Словом — бейсбольной битой, словом-аркебузой, словом — пушечным ядром. Беда в том, что таких слов в лексиконе Елизаветы Гейнзе нет. Они есть у кого угодно — у Пирога, у Шалимара, у кондуктора в трамвае, у охранника в супермаркете, у президента, у китайцев, у ТТ (конечно же, в первую очередь — у ТТ!), а у Елизаветы — нет. Лексикон Елизаветы похож на свалку никчемных и пыльных, затянутых паутиной зеркал: их поверхность приходит в движение лишь тогда, когда на горизонте появляется чей-то другой (гораздо более многоцветный и многообещающий) набор реплик, афоризмов и стойких идиоматических выражений.

Стоя у проклятой карусели, Елизавета как раз и обогатилась одним из таких выражений: «хромай отседова». Непонятно только, к чему его присобачить.

Ага. К назойливым поклонникам, от них не скрыться даже в женском туалете: того и гляди, выползут из биде с букетом роз и слюнявыми признаниями в любви. «Ты красива, как бог», — станут причитать они, в то время, как Елизавета, оправившись от шока, примется охаживать их вантузом. А уничижительное «хромай отседова» как раз и дополнит картину.

Ха-ха-ха, сказала бы Пирог.

Хи-хи-хи, не сдержалась бы Шалимар, посмотри на свою жопу, Лайза! Посмотри и кончай фантазировать.

Все верно, но… Не с потолка же взялось это самое «ты красива, как бог»! Елизавета уж точно его не придумала, с ее вяло функционирующей системой зеркал это невозможно. Более того, «ты красива, как бог» относится именно к ней и больше ни к кому. Что обычно нашептывают мужчины своим возлюбленным? Пупсик, масик, котик, солнышко, зая моя (есть и более эксклюзивные образчики, но все они редко выходят за страницы Красной книги и гербариев). А «ты красива, как бог» никогда не будет засушено, залито клеем и прошито суровыми нитками. Оно никогда не будет переложено кусками пергаментной или папиросной (высший шик!) бумаги. Напротив, от него веет утренней луговой свежестью. Оно, собственно, и есть луг. Или — лес. Или — морская отмель. Или — любой другой незагаженный праздными толпами ландшафт. Рукотворный, если присмотреться.