Читать «Игра на опережение» онлайн - страница 166

— Сдается мне, нас хотят подвести к выводу: раз Рощин убит, значит, следствие закончено, забудьте. Кому-то ведь нужно, чтобы концы в воду?

— Мы ведем дело об убийстве журналиста Олега Бородина, — напомнил Турецкий.

— Да я помню… — вздохнул Шаравин. — Как такое забудешь. Я ведь что хочу сказать. Везде с Рощиным фигурировал еще один человек, чьи отпечатки пальцев остались дома у Бородина и его соседа Слепцова, а потом у Никодимова. Он-то жив? И на видео Рощин был вдвоем с кем-то, Люся их видела, когда они выбегали из подъезда, где жил Бородин. На видео он тоже запечатлен, хотя и плохо различим. Операторы наводили камеры на Рощина, как более представительного и телегеничного. Этот, второй, был пониже ростом, незаметный, но он же был? Он же есть?

— Отпечатки пальцев, как сказал Денис Гряз-нов — это ключи от замка, который еще надо найти, — заметил Турецкий. — Только где он? Возможно, он где-то есть. А возможно, его уже нет. Как и Рощина.

Когда стемнело, Хубиев оделся в выходной костюм, на голову надел папаху. Взял в руки наборную трость. Младший сын Новруз помог отцу сесть в семейный «кадиллак». Проехав не более сорока метров, они остановились возле особняка Тенгиза Могуева, скрытого за высоким забором с металлическими, крашенными в зеленый цвет воротами. За ними слышна была музыка, смеющиеся женские голоса, одновременно что-то напевавшие на русском языке.

Новруз вылез из машины, постучал в ворота. Залаяла собака, потом чей-то голос спросил в динамик, вмонтированный вместе с видеокамерой слежения в ворота:

— Зачем вы приехали?

— За советом и помощью, — сказал Хубиев, выбравшись из машины. — Пусти меня к себе, Тенгиз. Ты видишь, я сам к тебе пришел без оружия, но с просьбой, на что никогда бы не посмел решиться ни мой отец, ни твой отец, ни мой дед, ни твой дед. Потому что ты знаешь, какое у меня случилось горе. Давай, Тенгиз, заключим на время перемирие, а потом, если сам захочешь, мы снова начнем враждовать.

— Пусть твой сын останется в машине, а ты заходи, — сказал тот же голос. — Только я не Тенгиз, а его сын Али.

Донесся тонкий и напряженный гул невидимого мотора, ворота медленно разъехались, оттуда выглянул бородатый юнец с автоматом на плече.

Хубиев прошел во двор, бородач последовал за ним, ворота закрылись с тем же надсадным звуком.

Новруз заглушил мотор, поднял тонированные стекла машины, откинулся назад, прикрыл глаза.

— С чем ты пожаловал, Рамзан? — спросил Тенгиз, ровесник Хубиева, кряжистый сухой старик, стоя на пороге своего дома.

— С миром, — сделал поклон Хубиев. — И хочу в знак примирения возвратить тебе пастбище возле Каменного Барана.

— Кому оно сейчас нужно, — усмехнулся хозяин, только после этого поклонившись, в свою очередь, гостю. — Проходи, побеседуем, раз с добрыми намерениями пришел.

Когда они проходили мимо террасы, где веселились русские гости, Могуев кивнул в их сторону:

— У меня гостит сама Олечка Замятина со своей съемочной группой, — с гордостью сказал он. — Самая красивая диктор телевидения, наверно, слышал, кто она такая?