Читать «Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы» онлайн - страница 4

14

Размером ледяным столетий Миров поэма сплетена, И со страниц полночи светят Их золотые письмена. То мысли звездные, как птицы, На тонких жердочках лучей. И чей-то дух в мирах томится, И сам творец не знает чей. И два героя, вечно двое, Два брата странных, рай и ад, Метелью млечной вечно воют И струны ребер шевелят. И женщин дюжины лихие Выходят из костей мужчин. И в каждой новая стихия, И страсть мышиная пищит. А шпоры звезд, – им вечно звякать. Миров поэма такова. И, как поэмы в мире всякой, Ее не кончены слова.

15

Цвела вселенная другая, Огнем бессмертия цвела, И с раскаленных звездных гаек Не сыпалась на землю мгла. И не было самой земли-то, А было сердце из огня. В нем все земные были слиты И то, что там, внутри меня. Огнистой шерстию обросший, Как зверь, метался рыжий шар. Незримой инфракрасной ношей На нем болталася душа. Но время занавес спустило. Огня, как рампа, гасла прыть. И толп воды глухая сила Подмостки суши стала рыть. И с той поры доселе длится Антракт безумный, роковой. И звезд гримасничают лица, И волн и строк не молкнет вой.

16

Быть может, я тебя наивней, Но верю я в грядущий век. Подымет счастие на бивни Древнейший мамонт – человек. Залезет лапой закорузлой В зарю оранжевых садов. И новых рек иные русла Омоют бедра городов. Вздохнут невиданные крылья, Решетки зла преодолев. И лунный мед мужчина выльет, Как в ночь египетскую лев. И будет женщина иначе И раздеваться и рожать. И жизнь, рождаясь, не заплачет. И смерть не выйдет из ножа. А солнце в блузе неба синей Златые руки засучит И всей охапкой людям кинет Колосья новые – лучи.

17

Мы не воруем, переходим Один в другого мы. Переселенье муз в природе. Так звезды на скрижалях тьмы. И был Гомер, и был Гомерик. И тот же звон, биенье то ж Проходит и на вечность мерит Певца немолкнущую дрожь. Себя найду во многих, знаю. И многих я найду в себе. Над бездной я иду по краю. И та же синь в моей судьбе.

18

Не уйдешь и не укроешь Змей, мечей, миров, дорог… Сердце алое такое ж В этих черных ребрах строк. Но другие, снеговые Улыбаются меж тех, Гнут невидимые выи, Непокорные мечте. Рельсы белые на шпалах Букв обугленных речей. Здесь промчались в искрах алых Паровозы всех ночей. Строки между строк, лишь по три В четных врезались строфах. Но их пламень белый смотрит В триста глаз, сердец и плах.