Читать «Ничья земля» онлайн - страница 97

Когда подоспевшие Вадиковы гвардейцы выволокли их из прибрежных зарослей, одежда моментально схватилась ледяной коркой и стала колом, царапая немеющую кожу. Сводило мышцы — от ног и до лица, нос и кончики пальцев начали белеть. Повернув негнущуюся шею, Сергеев посмотрел на то место, куда пять минут назад рухнул вертолет. Даже масляных пятен было не видать на черной и блестящей, как тушь, водной глади — лопнуло несколько пузырей и из-под воды с уханьем вырвались остатки воздуха.

Река на глазах схватывалась льдом — поражала нереальность происходящего. По воде разбегались слюдяные пластинки, потом, с тихим похрустыванием, превращались в ледяное поле, ползущее от берегов к середине реки. От рассыпанных то тут, то там полыньей валил густой пар. Воздух, пронизанный неземным холодом, сгустился до плотности глицерина, трещали ветки деревьев, у земли клубился, похожий на трубочный дым, сизый туман.

— В палатки! — заорал Вадим, и в это время от холода у него лопнула нижняя губа, и по подбородку потекла густая, почти черная кровь. — Там печки — и топить, топить!

Он сообразил, что возле палаток остались часовые, и проорал то же самое в уоки-токи — до палаток надо было еще добежать.

Сергеева, Молчуна и Матвея несли через заросли, как бревна на субботнике — с той же целеустремленностью и осторожностью. Благо, ударов хлещущих по телам веток они не чувствовали из-за окоченения.

Непорядки с климатом начались в первый же год после Потопа, не только на Ничьей Земле, а на всем континенте. Ученые связывали это и с изменениями геофизических условий на огромных территориях, и с чудовищными по интенсивности выбросами химических веществ: углеводородов, фенолов, фреонов и прочих радостей с разрушенных химзаводов. Озоновый щит над местом катастрофы превратился в решето. Летом, в ясные дни, которые, слава Богу, случались не так часто, можно было запросто пойти пузырями от попадания прямых солнечных лучей. За сорокоградусной жарой, вместе с ночной тьмой, на землю падал холод, и температура июльским вечером снижалась до нуля. Шквальный ветер мог налететь средь бела дня, сокрушить вековой лес, и тут же затихнуть, превратившись в подобие прохладного бриза.

Но такого холода, буквально рухнувшего на землю, Сергеев не помнил. Будь до палаток на километр больше — все они бы замерзли в пути.

В разгромленном лагере охотников пылал двухметровый костер — тело из него вытащили, и оно дымилось в стороне, распространяя вокруг себя запах пригоревшего бифштекса, особенно хорошо ощущаемый в ледяном воздухе. В палатке растопили буржуйки — металл печек начал медленно багроветь. Весь отряд сбился в одном месте, как отара овец в загоне. Вместе было теплее. О боевом охранении никто и не подумал — металл автоматов от мороза прикипал к рукам намертво, на оружии оставались куски кожи — нескольким бойцам уже оказывали первую помощь.

Сергеев чувствовал, как их раздевают, как растирают спиртом, как льют его же в горло, слышал, как трещит раскаленный металл буржуек, но все еще не мог произнести ни слова. Потом, внезапно, словно повернули выключатель, его, завернутого в шерстяные одеяла, начало бить крупной дрожью. Настолько крупной и неудержимой, что стало трудно навести резкость — Михаил словно ослеп, только бился всем телом, как в судорогах. Рядом дрожал и трясся Молчун, за спиной подвывал пришедший в себя Матвей. Три богатыря на привале. От жара пылающих дров сосульки на волосах растаяли и по лицу, как слезы, потекла вода.