Читать «Следы богов» онлайн - страница 19

Глава 7

– Останови здесь, – сказал Широков водителю.

– Мне идти с вами?

– Оставайся в машине.

Водитель с сомнением покачал головой.

– Я бы на вашем месте…

– Сиди в машине! – махнул рукой Широков и зашагал к огромным, распахнутым настежь воротам.

У ворот на открытых прилавках продавались цветы. Он купил большой букет белых тепличных гвоздик. Сразу за воротами стояла небольшая часовня.

«После зайду», – решил Павел.

От часовни в глубь кладбища тянулись ровные, ухоженные аллеи, засаженные деревьями и кустами. Над цветами вились пчелы. Здесь их никто не тревожил.

Широков неторопливо зашагал по центральной аллее. Почти в конце повернул направо, к пышному надгробию из черного мрамора. Это был его ориентир. Некий купец Мартынов покоился среди членов своего семейства. Захоронения в одну могилу – не редкость для московских некрополей. Усопших много, места мало.

Павел подошел к скромной серой плите, обвитой барвинком, остановился. Белые гвоздики, просвеченные солнцем, легли на гладкую поверхность плиты. На ней была выбита надпись – Зубров А.Ф., и чуть ниже: «Теперь я свободен». Так велел сам Зубр перед смертью, и Паша в точности выполнил завет наставника. Похоронили его без затей, тихо, в укромном уголке хорошего кладбища, положили плиту из дорогого мрамора, посадили барвинок. Надпись Зубр тоже сам придумал.

– Ну, вот я и пришел, – сказал Широков, усаживаясь на крепкую, врытую подле могилы дубовую скамью. – Как тебе желанная свобода, Алексей Федорович?

Никто ему не ответил. Шумел в кронах лип и кленов теплый ветерок, да пели на разные лады веселые пичужки. Что им до скорбей человеческих?

Паша привык приходить сюда в минуты, когда ему требовалась поддержка. Больше обращаться за советом и помощью было не к кому. Отец давно умер, мать спилась. Близости с родителями у Паши никогда не было, даже в детстве. А теперь и подавно.

«Чужой ты какой-то, – говаривала мать в редкие мгновения трезвости. – Чужой! Будто не сын ты нам… подкидыш!»

Паша не возражал. У него не возникало и тени протеста.

Он достал из пакета свечу, вставил в чугунную треногу, специально для этого предназначенную, зажег. Пламя колебалось на ветру, но не гасло.

Крепкий мужик был Зубров, – не телом, изъеденным болезнями, – духом. В чем только жизнь держалась, а все робели, слушались беспрекословно. Никто перечить не смел. Даже после смерти не сразу кинулись рвать на куски оставшееся наследие, – выжидали. Призрак Зуброва казался не менее страшным, чем сам Зубров. Это и сыграло на руку Павлу Широкову. Он успел завладеть предназначенной ему частью загодя, еще до кровавого передела. И все с этим согласились.

«В жизни надобно иметь чутье, – любил повторять незабвенный Алексей Федорович. – И меру. Чувствовать, когда пришла пора. Тут и поспешность, и медлительность одинаково плохи. Силу рассчитать требуется умеючи. Чуть пережал – облом, недожал – тоже беда. Только тот молодец, кто золотую середину найти может. А как этому научиться, не знаю. В любом деле талант нужен… и бизнес – не исключение. Криминальная вакханалия подходит к концу, Паша. На сцену выходит госпожа Компетентность. Сия дама заслуживает всяческого почитания».