Читать «Вторая террористическая война в России 1901-1906 гг.» онлайн - страница 25

Это обвинение ничем ни разу не доказано, а народное недовольство в лице низших и средних полицейских чинов является самым правдоподобным. При этом следует отметить, что субъективное мнение полицейского не должно отражаться на исполнении его должностных обязанностей, поэтому полицейские, конечно же, были не правы.

Вернёмся к обвинительному акту:

“с утра, 7 апреля, христианское население… сильно волнуясь, стало собираться в разных местах города и на окраинах небольшими группами, которые вступали с евреями в столкновения, принимавшими всё более и более острый характер”.

Полиция опять проявляла сдержанность. В этот день евреи предприняли попытку коллективной защиты - их много собралось на Новом базаре “вооружённых для самозащиты дрючками, кольями и некоторые даже ружьями, из которых по временам стреляли”, а некоторые евреи “имели при себе… и бутылки с серной кислотой, коей они и плескали в проходящих христиан”. “Аптеками традиционно владели евреи”, - замечает Солженицын.

Это ещё более усугубило ситуацию - “Слухи о насилиях, чинимых евреями над христианами, быстро стали распространяться по городу и, переходя из уст в уста в преувеличенном виде, сильно раздражали христианское население”. Погромщики ещё более разгневались, а к ним присоединялись новые горожане. К обеду погромы охватили почти весь город.

В связи с праздником на службе не было высшего полицейского руководства, и соответственно - не было и централизованного руководства действиями полиции, поэтому “низшие чины полиции, в большинстве случаев, оставались лишь немыми зрителями погрома”. Кроме того, как уже указывалось ранее - они и не рвались особо наводить порядок. Но это, конечно же, была их личная позиция, а не какое-то распоряжение правительства. Эта пассивность полиции ещё более воодушевила погромщиков. Всё накопившееся раздражение и обиды к евреям находили теперь свой выход, ответ.

Положение евреев в этой ситуации было незавидное, и достойно всякого сочувствия.

“Евреи, опасаясь за свою жизнь и имущество, окончательно растерялись и обезумели от страха… Часть евреев, вооружась револьверами, прибегла к самозащите и начала стрелять в громил… из-за угла, из-за заборов, с балкона… бесцельно и неумело, так что выстрелы эти, не принеся евреям ни малейшей помощи, только вызвали у громил дикий разгул страстей.

Толпа громил (народа. - Р. К.) озверела, и всюду, где раздавались выстрелы, она немедленно врывалась и разносила всё вдребезги…”.

Особенно роковым для евреев был выстрел с их стороны, смертельно поразивший мальчика Остапова.

Во второй половине дня беспомощный и паникующий губернатор Кишинева фон-Раабен попросил помощи у начальника военного гарнизона генерала Бекмана. С этого же времени войска начали производить массовые аресты бесчинствующих”.