Читать «Террористическая война в России 1878-1881 гг.» онлайн - страница 152

После этого было проведено расследование, - и цензор, пропустивший в печать “Московский сборник”, получил строгий выговор, а выход второго тома зарубил начальник 3-го Отделения и член сразу трёх масонских лож, и он же член Главного управления цензуры и друг Бенкендорфа - Л. В. Дубельт (1792-1862). Ох, и покуражились эти напыщенные мужчины: Бенкендорф, Нессельроде и Дубельт, начиная от Жуковского и кончая Пушкиным, а теперь взялись за появившегося опасного для них идеологического врага и приняли целый ряд мер: “как людей открыто неблагонамеренных подвергнуть надзору” и “запретить или даже представлять к напечатанию свои сочинения”.

И. Аксаков объяснил репрессии составом правительства и обратил внимание на ещё одни аспекты:

“Правительство вербуют своих деятелей из того же критикующую его общества, наше правительство и оппозиция в сущности одно и тоже…”.

Этот явление мы сами наблюдали в наше время, например, вначале Немцов, Нечаев, Хакамада были критиками, в оппозиции, затем получили министерские должности, и, работая в составе правительства ничего существенного не сделали, и после отставки опять ушли в “непримиримую” оппозицию, надеясь, что со временем им опять дадут какие-то высокие должности. Ярким примером является Дмитрий Рогозин - ох и яро критиковал правительство, - и в конце концов правительство дало ему достойную должность, и он не скрывал своего огромного удовольствия - и замолк наглухо, получилось, что шантажировал правительство и добился желаемого результата.

На ещё один очень актуальный и важный сегодня аспект обратил внимание И. Аксаков:

“Половина общества так воспользовалась представленной ему правительством свободой, что живут за границей и воспитывают там своих детей; наших будущих русских деятелей готовят не только вдали от России, но в атмосфере ей чуждой и враждебной, под воздействием иных просветительных начал, с детства усваивают себе точку зрения, с которой менее всего понятна Россия”.

Это же подчеркнул и Ф. М. Достоевский:

“За границей я тоже с горечью смотрел на наших абсентеистов; на детей их, не знающих родного языка или забывающих его. Мне ясно было, что половина их самою силою вещей обратится под конец в эмигрантов. Об этом мне всегда было больно думать: столько сил, столько, может быть, лучших людей, а у нас так нуждаются в людях!”