Читать «Кентерберийские рассказы» онлайн - страница 29

В плаще был белом с синим капюшоном.

Он на волынке громко заиграл,

Когда поутру город покидал.

       Был рядом с ним, удачливый во всем,

Судейского подворья Эконом.

На всех базарах был он знаменит:

Наличными берет он иль в кредит —

Всегда так ловко бирки он сочтет,

Что сливки снимет и свое возьмет.

Не знак ли это благости господней,

Что сей невежда богу был угодней

Ученых тех, которых опекал

И за чей счет карман свой набивал?

       В его подворье тридцать клерков жили,

И хоть меж них законоведы были,

И даже было среди них с десяток

Голов, достойных ограждать достаток

Знатнейшего во всей стране вельможи,

Который без долгов свой век бы прожил

Под их опекой вкрадчивой, бесшумной

(Будь только он не вовсе полоумный),—

Мог эконом любого околпачить,

Хоть научились люд они дурачить.

       Тщедушный ехал рядом Мажордом.

Он щеки брил, а волосы кругом

Лежали скобкою, был лоб подстрижен,

Как у священника, лишь чуть пониже.

Он желт, и сух, и сморщен был, как мощи,

А ноги длинные, что палки, тощи.

Так овцам счет умел вести он, акрам

И так подчистить свой амбар иль закром,

Что сборщики все оставались с носом.

Он мог решать сложнейшие вопросы:

Какой погоды ждать? И в дождь иль в зной

С земли возможен урожай какой?

Хозяйский скот, коровни и овчарни,

Конюшни, птичник, огород, свинарни

У мажордома под началом были.

Вилланов сотни у него служили.

Он никогда не попадал впросак.

Пастух ли, староста, слуга ль, батрак —

Всех видел он насквозь, любые плутни

Мог разгадать, лентяи все и трутни

Его страшились пуще злой чумы:

За недоимки не избыть тюрьмы,

В уплату ж все имущество возьмет,

В своем отчете дыры тем заткнет.

Он сад развел и двор обнес свой тыном,

В усадьбе пышной жил он господином.

Милорда своего он был богаче.

Да и могло ли быть оно иначе?

Умел украсть, умел и поживиться,

К хозяину умильно подольститься,

И лорда деньги лорду он ссужал,

За что подарки тут же получал.

А впрочем, ревностный он был работник

И в молодости преизрядный плотник.

Коня он взял за стать и резвый ход,

Конь серый в яблоках, а кличка: «Скотт».

Жил в Норфолке почтенный мажордом,

Под Болдсуэллом, коль слышали о нем.

Хоть ржав был меч, но, как пристало тану,

Его носил он; синюю сутану,

Как рясу, подобрал, в седле согнулся

И до конца в хвосте у нас тянулся.

       Церковного суда был Пристав с нами.

Как старый Вакх, обилен телесами,

Он угреват был, глазки — словно щелки.

И валик жиру на багровой холке.

Распутен и драчлив, как воробей,

Пугал он красной рожею детей.

И весь в парше был, весь был шелудивый;

А с бороды его, с косматой гривы

Ни ртуть, ни щелок, ни бура, ни сера

Не выжгли бы налета грязи серой,

Не скрыли бы чесночную отрыжку

И не свели бы из-под носа шишку.

Чеснок и лук он заливал вином

И пьяным басом грохотал, как гром.

Напившись, он ревел в своей гордыне,

Что изъясняется-де по-латыни.

А фраз латинских разве три иль две

В его тупой застряли голове

Из формул тех, что много лет подряд

В суде при нем твердили и твердят

(Так имя Вальтер повторяет бойко

Хозяином обученная сойка).

А вот спроси его и, кроме дури,