Читать «И пришло разрушение...» онлайн - страница 18

Несмотря на это происшествие, праздник Урожая ямса справили у Оконкво очень весело. Рано утром, принося в жертву духам своих предков новый ямс и пальмовое масло, он просил их охранять в новом году и его самого, и его детей, и их матерей.

А днем из трех ближних деревень прибыли родственники жен и принесли с собою три больших кувшина пальмового вина. И до самого вечера все ели и пили, а потом гости разошлись по домам.

Второй день праздника был днем больших состязаний, в которых принимали участие борцы из деревни Оконкво и из соседних деревень. Трудно сказать, что доставляло людям больше удовольствия — первый день и дружеские пиршества или же второй день и соревнования в борьбе. Но одна женщина, не задумываясь, дала бы ответ на этот вопрос. Это была вторая жена Оконкво, по имени Эквефи, — та самая, которую он чуть не застрелил. Не было ни одного праздника, который бы она так любила. Много лет тому назад, когда она славилась своею красотой на всю деревню, Оконкво завоевал ее сердце тем, что положил на обе лопатки Кота по время великого поединка, подобного которому не было на человеческой памяти. Тогда она не стала женою Оконкво, потому что он был слишком беден, чтобы заплатить за нее свадебный выкуп. Но спустя несколько лет она убежала от мужа и поселилась у Оконкво. Все это произошло давным-давно. Теперь Эквефи была уже сорокапятилетней женщиной, немало испытавшей на своем веку. Но ее любовь к состязаниям борцов ничуть не ослабела за эти тридцать лет.

Еще не наступил полдень второго дня праздника. Эквефи и ее единственная дочь Эзинма сидели у очага и ждали, когда в горшке закипит вода. В деревянной миске лежала курица, которую Эквефи только что зарезала. Наконец вода закипела, и Эквефи, ловким движением сняв горшок с огня, вылила кипяток на курицу. Пустой горшок она поставила в угол на круглую подставку и посмотрела на свои испачканные сажей ладони. Эзинму всегда поражало, как это ее мать может снимать горшок с огня голыми руками.

— Эквефи, — обратилась она к матери, — скажи, это правда, что взрослых огонь не обжигает? — Эзинма, в отличие от большинства детей, называла свою мать по имени.

— Правда, — ответила Эквефи, слишком занятая, чтобы обсуждать этот вопрос.

Ее дочке исполнилось всего десять лет, но она была очень смышленой для своего возраста.

— А вот мать Нвойе на днях уронила горшок с горячей похлебкой, и он разбился.

Эквефи перевернула в миске курицу и стала ее ощипывать.

— Эквефи, — сказала Эзинма, тоже принимаясь щипать перья, — у меня дергается веко.

— Значит, ты будешь плакать, — сказала ее мать.

— Нет, вот это веко, верхнее.

— Ну, значит, ты что-нибудь увидишь.