Читать «Елизавета Тюдор» онлайн - страница 17

Он вдруг уверовал в то, о чем шептались многие за его спиной, — Бог не дает ему сына в наказание за греховный брак с Анной Болейн. Король понял, что совершил ошибку, и стал подумывать о том, как избавиться от второй жены. Спасти ее могла лишь новая беременность. На этот раз, как выяснилось позднее, она действительно ждала мальчика.

Начало 1536 года было вполне благоприятным для королевской четы. 7 января скончалась Екатерина Арагонская, освободив Генриха от угрызений совести и политических проблем (не было дня, чтобы испанцы оставили его в покое из-за покинутой жены, а император Карл грозил Англии войной за попрание законных прав своей тетки и ее дочери). Когда Господь призвал испанку к себе, при дворе разыгралась неслыханная по своей неприглядности сцена: король Генрих, облаченный в траур (по тогдашнему обычаю — в желтое), был тем не менее необычайно весел и не скрывал счастья. В этом «женатом вдовце» вдруг проснулись бурные отцовские чувства, и, схватив маленькую Елизавету на руки, он умиленно целовал ее, перенося из зала в зал, восхищаясь своей дочерью и расхваливая ее придворным. В конце концов все было хорошо, и у него на руках лепетало живое подтверждение тому, что у них с Анной вскоре может появиться и наследник.

Все рухнуло 29 января. В этот день хоронили Екатерину Арагонскую. Трудно не усмотреть перст судьбы или посмертное возмездие испанки в том, что произошло: король, который охотился и не почтил своим присутствием траурную церемонию, упал с коня и повредил ногу. Когда неприятное известие сообщили Анне, она разволновалась, почувствовала себя нехорошо, и у нее опять случился выкидыш. Узнав об этом, Генрих на удивление просто и несколько отстраненно сказал: «Значит, мне не суждено иметь сына…» Дни королевы были сочтены.

2 мая 1536 года Анна Болейн была арестована по сфабрикованному обвинению в многократном нарушении супружеской верности и препровождена в Тауэр. Ей инкриминировали преступные связи с пятью придворными, среди которых числились ее собственный брат, кое-кто из старых поклонников и придворный музыкант. Только последний не выдержал пыток и признал несуществовавшую связь с королевой, все джентльмены отвергли наветы. Королева мужественно защищалась, абсурдность обвинений была очевидна судьям с первой минуты. Тем не менее обвинительный приговор всем участникам предполагаемого адюльтера был вынесен, и один за другим они взошли на плаху.

19 мая настал черед той, которая избрала своим девизом: «Счастливейшая из женщин». Она сохраняла самообладание и была верна себе до последней минуты. На эшафоте ее ждал палач, выписанный из Франции, чтобы помочь Анне Болейн уйти в мир иной с присущим ей при жизни изяществом. Последние слова королевы, обращенные к Генриху, были язвительны и точны, смирение перед неминуемой смертью не заслонило в ней сознания собственной невиновности и правоты: «Вы, Ваше Величество, подняли меня на недосягаемую высоту. Теперь Вам угодно еще более возвысить меня. Вы сделаете меня святой».

Игры в тени эшафота

Казнь матери и поношение ее имени не задели трехлетнюю Елизавету. Это позднее, став не по годам серьезным подростком, она начнет размышлять над происшедшим в ее семье. Пока же она только лишилась титула принцессы Уэльской, будучи объявлена незаконнорожденной. Теперь девочка стала дважды бастардом — и для католиков, и для протестантов. Первых обязывала так считать папская булла, вторым это предписывал акт английского парламента. В остальном же в жизни «леди Елизаветы, дочери короля», ничего не изменилось. Отец не перенес на нее ненависть, которой воспылал к ее матери, и по-прежнему любил Елизавету издали, не обременяя себя визитами и радуясь известиям о том, что ребенок растет и хорошеет. Правда, первая дама и управительница ее маленького двора леди Брайан жаловалась в 1536 году, что девочка выросла из старой одежды и обносилась, но такое случается, дети растут быстро. Поскольку жалобы не повторялись, меры по обновлению гардероба принцессы, очевидно, были приняты. Стол же маленькой девочки в Хэтфилде выглядел на удивление обильным. Причина крылась в том, что хитрецы придворные из мужской половины двора специально заказывали поварам тяжелые, сытные и изысканные блюда, которые были в буквальном смысле не по зубам ребенку, и, торжественно выставив их на стол, уносили нетронутыми, чтобы после полакомиться самим.