Читать «О чём поют воды Салгира» онлайн - страница 34

Александру Блоку

1. «Когда в вещании зарниц…»

Когда в вещании зарниц Предвижу я печаль и муки, — В знакомом шелесте страниц Ловлю я трепетные звуки. В них я ищу тоски моей Беззвучный взгляд и холод зыбкий, И в чёрном бархате ночей Любимый образ без улыбки. И в вечный сон, и в мощный стон Слились печаль и боль сомненья. И от страниц, где думал он, Ищу спасенья.

21 — IV — 1923

2. «С тёмной думой о Падшем Ангеле…»

С тёмной думой о Падшем Ангеле, Опуская в тоске ресницы, Раскрываю его Евангелие, Его шепчущие страницы. И у храма, где слёзы спрятаны, Встану, робкая, за оградой. Вознесу к нему мысли ладаном, Тихо в сердце зажгу лампадой. Всё, что жадной тоской разрушено Всё, что было и отзвучало, Всей души моей стоны душные Положу к его пьедесталу. И его, красивого, падшего, Полюблю я ещё сильнее. Трону струны его звучащие И замолкну, благоговея.

13 — III — 1924

Анне Ахматовой

Над горами — спокойные вспышки зарниц. На столе — карандаш и тетрадь. Ваши белые книги и шелест страниц. И над ними дрожание длинных ресниц — Разве всё это можно отдать? И пушистую прядь золотистых волос, И туманное утро в росе, И шуршанье колючих цветущих мимоз; И гортанные песни, что ветер разнёс По безлюдным и гулким шоссе. Разве можно не помнить о юной тоске В истомлённый, полуденный зной; О шуршании шины на мокром песке, О беззвучности лунных ночей в гамаке Под широкой, узорной листвой; Это первое лето в мечтах и слезах, И зловещее солнце в крови; И какой-то наивный, ребяческий страх? Все лежит в Вашем имени, в тихих стихах, В непонятной тоске о любви.

22- II- 1926

Цветаевой

Целый день по улицам слонялась. Падал дождь, закруживая пыль. Не пойму, как я жива осталась, Не попала под автомобиль. На безлюдных, тёмных перекрестках Озиралась, выбившись из сил. Бил в лицо мне дождь и ветер хлесткий, И ажан куда-то не пустил. Я не знаю — сердце ли боролось, Рифмами и ямбами звеня? Или тот вчерашний женский голос Слишком много отнял у меня?

8 — II февраля — 1926

Б.К. Зайцеву

Было света и солнца немало. Было много потерь — и вот Говорят, что я взрослой стала За последний, тяжелый год. Что же? Время меняет лица, Да оно и немудрено. Невозможное реже снится, Дождь слышнее стучит в окно. Жизнь проходит смешно и нелепо. Хорошо! А каждый вопрос Разлетается лёгким пеплом Чуть дурманящих папирос. Я не стала больной и усталой, И о прошлом помню без зла: Я и лучше стихи писала, И сама я лучше была. Жизнь короткая — вспомнить нечего. День дождливый за мглистым днем. А уж где-то в душе намечен Еле видный, тихий надлом.

31 — XII — 1926