Читать «Земля — Сортировочная (сборник)» онлайн - страница 40
Алексей Иванов
— Вот, Маза, — говорил Барабанов, вынося с кухни две тарелки с холодной, слипшейся в ком лапшой. — Нам с тобой будет чем червяка заморить.
— Червяка–то, ага, — закряхтел Пузан, сидевший за столом рядом с Мазой. — Червяк–то всем червякам эдакая червячина будет… Целый день его сегодня моришь. Кашами, да супами, да котлетами огромными бомбишь его…
— Живучий червячишка, — согласился Свинья.
— Мы тут, Маза, с Николаем Марковым вывели математическую закономерность, — сообщил Пузан. — Что свинская совесть стремится к нулю, а морда — к бесконечности. Обратная пропорциональность.
— Душно тут… — сказал Маза и помахал на себя ладонями. — Пойдемте с тарелками на улицу.
— Кто ест на улице — подобен собаке, — назидательно изрек Барабанов, имевший собственный интерес оставаться за столом. — Я попью из твоей кружки…
Барабанов придвинул к себе эмалированную кружку Мазы и налил в нее из большого закопченного чайника.
— Опять кусочничаешь? — строго спросил Маза.
— Кофейный напиток, — словно не слыша, откушав из кружки, сказал Свинья. — Типически. С какавеллой и фр–косточкой.
— Пока тебя не было, Маза, Свинья стал совершеннейшим образом махровым кусочником, — поведал Пузан. — Ходит в чужих тапках, да книги чужие читает, да ест чужими ложками, а если кто справедливо протестует, то называет их ктырями. Со стороны Николая Маркова имели место быть многократные обещания «дать в дыню».
— Николай Марков — чепуховый человек, горячая голова, — возразил Свинья. — Права морального не имеет.
— Даст в дыню, вот и все твое моральное право.
— Вы лучше расскажите, как поживаете, — предложил Маза. — А то с первых–то минут как давай околесицу нести… Где все?
— Все — везде, — сказал Свинья. — Внуков на сутки ушел за хортобионтами. Николай Марков, наверное, игре на гитаре предается, а растворы вместо него Пальцеву Александр Сергеевич Пушкин готовит. Бобриска, толстопятая, у себя сидит. Витька вот перед тобой, если ты не обратил внимания…
— Да и Свинья перед тобой, — вставил Витька.
— Пальцев куда–то убежал. Ричард, наверное, у себя на кровати лежит, обижается, что мы тут без него…
— Так надо его позвать сюда, — заметил Маза.
— Тогда он еще больше обидится, что мы его раньше не позвали, — сказал Пузан.
— Ричард совсем скурвился, — продолжил Барабанов. — Начал писать рассказы из своей жизни. Стал невыносим. Страдает. Надысь беда с ним приключилась. Бобриска–то ведь в столовку почти не ходит, диетой открещивается, худеет. А как–то раз Ричард заприметил ее здесь и говорит: что, мол, Бобриска, кончились сухари под матрасом? Пошутил то есть.
Бобриска, как водится, взор потупила, да вздохнула кротко, да отвернулась, да прошептала: «О господи!..» Что тут с Ричардом было!.. Побелел, да почернел, да снова побелел, да глазами как сверкнет, да как заверещит тонким голосом: «Шуток не понимаешь, дура!..» Дернул углом рта, да бежать в полумрак.
Тут и Свинья, и Пузан, и Маза почувствовали, что где–то рядом с ними находится зона такой гробовой тишины, что даже ветер дунул туда, как в вакуум. Они оглянулись — в дверях столовки стоял Ричард.