Читать «Земля — Сортировочная (сборник)» онлайн - страница 26
Алексей Иванов
– Врешь, врешь! — яростно закричал дядя Толя и принялся трясти Барбариса, размахивая ремнем.
Огромные слезы покатились из глаз несчастного Барбариса. Голова его болталась из стороны в сторону.
– Говори! — загремел отец.
– Он на станцию посыла–ал!… — не удержавшись, раскололся Барбарис и разревелся совсем. — К Пал–кину–у!…
– Зачем?! — не унимался отец.
– Сказать, что все шпионы–ы!…
– А почему к Палкину?… Говори, не вой!
– Сказал, что там Штаб и Карта–а!…
– Так! — страшным голосом воскликнул дядя Толя, словно ему внезапно отдавили ногу. Он стал лихорадочно всовывать ремень обратно. Надо было срочно предупредить Лубянкина.
Я же, злой, как комар, сидел в погребе.
Точнее, не сидел, конечно, а томился. На ощупь я сразу нашел банки с солеными огурцами и долго прикладывался к их запотевшим бокам своим раскаленным ухом. Успокоив боль так, что изнывал только непосредственно сам черешок, я принялся за обследование.
В погребе было тесно, холодно и грязновато. У стен стояли ящики и мешки, на полках — штук миллион банок. Наверх вела прочная лестница. Я забрался туда и сквозь щели, вывернув голову, посмотрел на волю.
Выбраться было сложно.
Я спустился обратно и с большим трудом вырвал штук шесть ступенек внизу у лестницы. Седьмую я тоже выдрал, но оставил еле–еле держаться. Потом я отыскал банку с вареньем и откупорил ее. Теперь оставалось только ждать и надеяться.
Спустя минут десять замок наверху лязгнул, и светлый проем закрыла морда тетки Рыбец.
– Ты здесь? — спросила она.
– Здесь, тетенька, — тоненько ответил я и взял на изготовку банку с вареньем.
– Принимать будешь, — сказала Рыбец кому–то наверху и полезла вниз.
Ее туша медленно, как гусеница, поползла по лестнице, пока роковая ступенька не хрустнула под стопой. Туша надо мной дрогнула, квакнула, а потом грянулась на пол, тюкнувшись, словно сырое яйцо.
Я поднял банку с вареньем и опрокинул над головой тетки Рыбец. Варенье в один миг окатило ее верхнюю часть. Рыбец вжала в плечи обтекаемую, как фюзеляж, голову, жирно блеснувшую в свете с улицы, и, откупорив рот, прохрипела:
– Ерепена крача!…
Крупные клубничины ползли по ее лицу. Я взлетел вверх по лестнице и носом к носу столкнулся с Лубянкиным.
– Э, пацан… — непонимающе сказал Лубянкин, и я, переволновавшись, вдруг ухватил его за этот самый нос.
– Адбузди, — плачуще попросил Лубянкин.
Я толкнул его назад. Он засуетился, открывая мне дорогу.
– Не дергай, дядя Лубянкин, — предупредил я, вылезая на свет. — Носоглотку отойму!
Он не шевелился: стоял, оттопырив зад, расставив руки, зажмурившись и оскалившись. Я обошел его по вершине горки, куда вела нора погреба, разворачивая, как флюгер. У Лубянкина по щеке покатилась совсем не милицейская слеза. Я отпихнул его и запрыгал вниз, во двор.
– Гаденыш! — вскрикнул Лубянкин и, махая руками, устремился вслед за мной во двор дома тетки Рыбец.
Я уже ничего не боялся.
Я пулей пролетел над землей и ударился в большие тесовые ворота. Ворота загремели, массивный засов прыгнул в скобах — не засов, а целая шпала. Я попробовал вытащить его, но фиг чего вышло. Лу–бянкин приближался.