Читать «Третья мировая Баси Соломоновны» онлайн - страница 59

Позднее мне удалось узнать, что в одном из тех придорожных рвов, в забытой братской могиле, покоятся и останки моих родных. Его теория, сомкнувшись над их священным прахом с практикой, сделала все так, чтобы я не узнал, где суждено моим родителям, бабушке, брату и сестренке благоухать травами и спелыми злаками.

— Самая пора вам отдохнуть, — смущенно прервал больного врач.

— Что вы, профессор! Такой благоприятной минуты может больше не оказаться. Мы подошли к самым загадочным эпизодам нашей истории. Только позвольте мне допить мой чай с лимоном.

Молчание было коротким. Больной торопился, и врач прекрасно понимал причину спешки. Лишь бы успеть. Успеть бы…

— Нетрудно догадаться, что столь богато одаренного литератора ждала иная, куда более громкая карьера. Вскоре он был направлен в качестве культурного атташе в одну из дружественных режиму стран. Но вот стали доходить тревожные вести о приближении красных дивизий к границам его родины. Он незамедлительно пересек океан, намереваясь свить новое гнездо в Соединенных Штатах. Разумеется, волны океана смыли с его подошв прах некоторых заблуждений. Но только некоторых и только с подошв! Мифы «диктатуры креста», «румынского Иисуса» следовало поскорее скрыть ширмой «сакрального», тенями древних архетипов. И представьте себе, доктор, он изрядно преуспел! Я стал все чаще натыкаться на восторженные отзывы о его трудах по истории сказок, о его званиях, наградах.

Так начался третий акт нашего противоборства, никому не ведомого состязания. Он, всемирно признанный фольклорист, сказочник, и я, мало кому известный сотрудник Российской академии, одержимый мыслью о воскрешении памяти погубленной семьи и сотен тысяч других без вины виноватых! Я все больше полагал себя неким духом, поклявшимся отыскать в мире всечеловеческого беспамятства хотя бы крупицы справедливости, той справедливости, без которой останки жертв кровавого двадцатого столетия никогда не обретут покоя. Им ведь недостаточно, чтобы исполнители были наказаны, им необходим и столб позора, к которому пригвоздят имена вдохновителей бойни.

Наступила небольшая пауза, и профессор собрался было тихо удалиться, но больной снова заговорил:

— Я, кажется, сказал «состязание»? Нет, с моей стороны это была скорее погоня за дичью, жажда узнать в подробностях его труды и их оценки в ученых отзывах, обнаружить в его побеге в мир «сакрального» попытку замести следы прошлого. Тогда я еще не сознавал, что, по сути дела, строю этим прочную связь между нашими судьбами, связку, которая — достигни она высочайшего напряжения — чревата воздействием судьбы на судьбу. Мне тогда казалось, что это связка между Добром и Злом… А ведь ни Добра, ни Зла в чистом виде в мире не бывает…